В.Л. Сухаревская, стратег и продолжатель Дела Учителя

У меня уже 20 лет припадки были: и менингит и тромбофлебит. Приехала на рынок. И только в ворота вошла - и тут меня накрыло. Все полетело: и вишня моя, и все, что везла на рынок - все упало. И сама бьюся. А родных-то у меня там полное Шарапкино. Все посбегались: сюда, сюда. Это было в 50-м году. Одна женщина подходит и говорит:

- Никто ее не вылечит, только тот, что в Сулине, в трусах ходит, Иванов. До Него обратитесь.

Ну и что? Обратилась к Нему, а Его нету. Его забрали на исследование, и Он пробыл там 4 года: с 50-го до 1954 года. Я ничего не делала, никаких лекарств не принимала 4 года. И так связалась со снохой и с женой Учителя, что Он пришел 7 января домой 1954 года, а 8 января я, не взирая, что у меня была температура 41, я поехала к Нему. Поехала.

А мыла полы я всегда обувшись: стать босой ногой невозможно, потому что тут у меня и зубы, и губы, и что угодно моментально хватало. И менингит... он дает знать о себе: он бежит по позвонку и бьет в голову. А эпилепсия - нет! Это такая сволочь: вот сидишь, и в этот миг ни температуры и никаких знаков нету.

Я, Иван Гордеевич с Ольгой Парамоновной, Александр Васильевич и Марк Иванович поехали туда.

Он приехал (вернулся) бритым: и борода и все на свете.

- Учитель, чужие. У меня своих нету. А я набрала себе чужих.

У меня вообще много-много детей целое лето было...

-Учитель! Я их так ровненько дарила, так я им ровно давала и сапоги одинаковые, и черевики одинаковые, и на платье, и на платки. Но моей матери, Учитель, правду скажу, всегда побольше.

Принял меня. А снег, мороз. Разул меня - я ничего не боялась. И повел меня

Нагинаться я всегда нагиналась, только сидя и вприсядку. Руки мои уже ничего не держали от лекарства. Я его столько перепила - боже мой! Как та фабрика успевала их изготовлять?

Ну, Он меня проводил. Пришли в хату. А Он сразу:

Я стала нагинаться - у меня ничего не болит. Я и так, я и сяк.

- Да ничего. Ой, Учитель! Наверное я придуривалась.

Марк Иванович говорит:" До тех пор красная сделалась...".

Было мне стыдно так, что ничего не болит. А все ж таки 20 лет - не один год.

Он мне и дает еще один раз. Пошли, походили, в хату вошли... Утром-вечером мыть ноги холодной водой, тогда не купались. В субботу не кушать, подать бедному милостыню.

- Сама будешь знать как. Но еще тебе такое: Приедешь на хутор, домой не иди. В каждый двор пойди, попроси прощения, поклонися. Когда закончишь, тогда придешь домой.

- Учитель! Да я никому ничего не виноватая. Я прожила с людьми по-человечески.

А и Ганя, вот здесь живет, Агафья Ивановна, говорит:

- Учитель говорит один раз. Ты должна это сделать.

А я иду и думаю: и что мне по хутору пройти, поклониться каждому. Хуторяне ж то меня знают.

Ну, я приехала и затеяла по краю и до краю. Тогда была одна улица, вот эта наша.

- Ну, Леонтьевна уже готовенькая: ходит в каждый дом, кланяется, просит прощения.

Припадка не было ни одного, но на второй день я слышу гавкают собаки. А в то время у нас чужие люди не ходили, редко-редко кто пройдет. Ни проезжей дороги у нас не было, ничего. Осенью мы заготовляли все: и мука, и сахар, и крупа там, кому надо, дак тот пешком идет.

Я вышла, смотрю, когда в плаще с дубинкою в руках мужчина такой здоровый. (Сказал мне Учитель, чтобы я нашла такого человека и дала, не пожалела).

- Да я вот, мне на проезд надо, а ни копеечки нет, - отвечает мне,

Я побежала, схватила (хватать было чего), вынесла, ему отдала и пошла во двор. А потом думаю: а куда же он пошел?

Кинулась назад - и близко нету его. Влезло мне в голову, что это Учитель. Так Учитель признался уже перед уходом(из тела), что это действительно был Учитель.

Ну, я выполняю Его совет, и мой муж туды подключился. Потом приревновал. Я сделала большое-большое самоволие, где он мне сказал:

- Ты хорошо знаешь, что мое добыто, и тебе добуду его в два раза больше.

Он не согласился - и развод. И развелись. Из-за того, что я не послушала мужа.

И уехала я в Москву, хоть Учитель меня отправил. И была я там два года. И приехала сюда - и тут как пошли суды. Да 15 лет делили имущество - какое? Никакое.

Тут он и помирает. Коль он помирает, начинает судить. В хуторе меня не принимают, судят меня кругом и всюду. Тут общественный суд в хуторе: ее не принимать или принимать? И кричат, что выслать ее отселя (отсюда), поскольку она с голыми спуталася.

И родичи сюда подключились. А тут был Демченко. На суд пришла: людей ой-ей-ой. Он и говорит:

- А за что ж ее судить? Можно ж подсказать человеку или научить. За этим Демченко (он умер) еще здесь выступил Сашка Брыженюк. А то весь хутор против, а потом:

Я там, на этом суду, кланялась всем. Это было после 64-го года, примерно 67-68 год. Ну, вот, я всем поклонилася и сказала:

- И все равно припадков нема! И буду заниматься тем, что мне дал совет Учитель.

...Присылает Учитель письмо: Валентина, мы едем с Яшкой получать машину в Горький. А тебя прошу, должна ты приобрести масло СУ-2 для “Победы” хотя бы килограмм 20-30. Ну я и постаралась: поехала я в Подольск, под Москвой (я тогда два года жила в Москве, в домработницах у министра по приборостроению Баркалова Алексея Петровича; у него была болезнь Паркинсона и я за ним ухаживала. И надо было еще обеспечить Таю, приемную дочь - она доучивалась два года в институте). Купила в лавке нефтепродуктов это масло 60 кг. А шофер меня не берет, чтобы отвезти это масло: горючее воспламеняющееся. Ну уговорила - за семь рублей отвез меня в Елино. Этого масла тогда не было нигде - было это в 1957 году. Приезжаю я на дачу в Елино, встречают меня этот Алексей Петрович со своею мамой и на меня ополчились: я очень много потратила времени на покупки Учителя. А я им задаю вопрос: “А кому же я все это брала - себе? Родственникам? Я же это Учителю по телеграмме все купила, они же получают машину в Горьком и заедут за этим маслом”. В это время как раз приехала моя приемная дочь и москвичка была, женщина - Мария Матвеевна Аралушкина. Приехал Учитель на третий день за маслом с Яшкой на машине, и они Ему все рассказали что тут было. По приезде в Сулин Учитель дает мне телеграмму, чтобы я ехала из Москвы. Я приехала сперва в Сулин, а потом меня Учитель послал, чтобы я попросила прощения у своего мужа и перешла к нему жить - если он меня простит, что и получилось...

Чего только ни приходилось вытерпеть Учителю. Журнал “Крокодил” выпустил такую статью: Учитель купается, лежит в ванной, а Мария Матвеевна по пять рублей за пол-литра эту воду продает, и люди идут - эту воду покупают. Такая статья бульварная - и нарисовали все это. А Учитель после этой статьи собрал народ человек тридцать и пошли мы в ту редакцию, где этот журнал печатается. И просит Учитель редактора “Крокодила” Рябова, чтобы он дал опровержение на эту статью, ибо в ней неправда прозвучала на всю страну, на всю землю: "Вы должны сначала проверить все, прежде чем написать статью, чтобы не было неправды. И вы должны написать правду. Дайте опровержение." А Рябов говорит: “Я этого сделать не могу. Наш журнал центральный, его вся земля читает - не могу я этого написать, о чем вы просите! А как же вы этой штукой...” А Учитель ему говорит:

- Я пришел к тебе не за чем, а реабилитироваться!

Тогда Учитель обращается к Римме Григорьевне Подоксик и говорит:

-Так! Я сделаю все возможное, Римма, расскажи им!

...И Римма встала перед Учителем на колени и говорит:

- Я Ему буду молиться больше, чем Богу! Я 16 лет болела бруцеллезом.

У меня все болело и руки, и ноги, и вся кровь была негодная. Сколько я в больницах пролежала - у меня на это все документы есть: посмотрите мою историю болезни. А на сегодняшний день я здоровая, я работаю! Если есть что-нибудь, то я Ему преклоняюсь превыше Бога. Вот этот неодушевленный стол помог бы - и ему бы поклонилась, а тебе (Рябову) еще больше кланялась, если б ты помог”.

Но Рябов остался со своим и тогда Учитель говорит ему:

Так и получилось: недели через две мы были по какому-то делу в редакции и нам сказали, что Рябов умер...

Учителя вызвали в Москву выступить в редакции газеты “Правда”. А Учитель говорит:

Я и поехала. Приезжаю в Москву, мне женщины говорят: “Да ты напиши на бумаге свое выступление, как все это делают”. А я написать-то напишу, а прочитать-то кто за меня прочитает? И пошла без всяких бумажек. Пригласили меня на сцену, я иду и смело так говорю: “ Спасибо вам, москвичам, за приглашение на “Правду”. Я неграмотная женщина, и я вам расскажу только истинную правду о том человеке, Кого ожидает весь мир.” - И тут подходит ко мне мужчина, берет меня за руку и тащит вон. И посадил. И не дали мне сказать ни одного слова об Учителе. Приезжаю домой, на хутор с невыполненным поручением, такого со мной не было. Я никогда не плачу, а тут слезы сами бегут из глаз. Учитель говорит мне:

- Да, Валентина, не плачь! Я об этом знал. Да никогда им это не пройдет.

Когда я была у городке: о том что, Учитель писал, а Он же - в естественном порядке.

Вот Митчелл прислал Учителю благодарственное письмо с фотографией, где пишет как на Луне Он его спас - когда гибель ему была там. Нашлись такие умники, которое похитили это фото - остались только следы. Это спасибо, что Митчелл прислал другое фото, но уже без подписи. А почему Гагарин погиб? Потому что он не сказал истину. Эти примеры Учитель приводил властям, когда они сюда приезжали к Нему - и они видели это письмо и фотографию. Учитель ему письмо написал, а Римма Григорьевна его отнесла, где было сказано Гагарину, чтоб он рассказал людям, Кого он видел в небесных просторах. А он только в одном месте рассказал в Куйбышеве на фабрике у слепых. И тут же ему запретили.

Ведь я это все рассказала то, что есть - не выдуманное. И никто не противоборствовал этому, никто меня не остановил (как на “Правде”). А космонавт Леонов сам приколол мне значок Гагарина. Оно же это никуда не исчезнет, на это придет время. Космонавты говорили, что Гагарин видел всякое: и такое, и такое; а самое главное - Старик был такой-то и такой-то! Потом, когда они узнали Его, говорят:" Был Сам Учитель.".

А когда приезжал сюда на хутор Вадим Краснятов, москвич, то он здесь рассказал, как он в поезде разговорился с одной женщиной, попутчицей, и оказалось, что она была на похоронах Гагарина и слышала, как его мать плакала и все время приговаривала: “Юра, Юра! Что же ты сделал? Почему ты не рассказал ничего?” Значит, от матери он не утаил, а от народа утаил, Кого он там видел.

...Дом этот строили я, Марк Иванович, Петро; материалы обеспечивал зять Григорий Яковлевич. И еще один мужчина помогал Алексей из Ровеньков. Деньги на строительство дома дал Учитель - 5,5 тысяч рублей. Потом я их вернула. Архитектором сама была, без всяких чертежей, а шагами отмерила, где сколько надо. Приготовила 200 литров самогона, картошки посадила 2 гектара. Это же стройка, надо людей и накормить, и напоить. И всех расходов было немало. Подошло время, надо заливать стены дома, пригласили людей, но никто из приглашенных не пришел, все оказались занятыми, - ушли на именины. Тогда позвали, кого встретили - 8 человек, все пьяницы. И залили дом за один день. Петро обеспечивал всю арматуру, т.е. все железные детали, какие требовались. Люба тогда очень протестовала. Им тогда трудно приходилось жить. А Марк Иванович два года носил закваску на базар для продажи. Каждый раз по 4 сумки ежедневно. Поднимались в 4 часа, сборы короткие и пешком до шоссе, а там на автобусе ехали. Всем строителям я давала по десяточке каждый раз. Разорился у нас мотоцикл. Износились колеса. А время горячее, идет стройка дома. Пошла в магазин, а там только что получили колеса. А денег-то не было. Я скорее побежала на свою работу в поликлинику и у врача сто рублей заняла. Купила колеса, бросила их в сарай. А Сашка у нас эти колеса забирает. Как же так? Стройка идет, надо материал подвозить, и урожай убирать без мотоцикла не обойтись никак. Решили с Петро поехать к Учителю в Сулин. Приезжаем туда, а Учитель огород поливал в это время. Мы тоже стали с Ним вместе поливать и рассказываю про колеса Учителю, а Он молчит. Я опять объясняю, что колеса нужны, а Сашка хочет их забрать. А Учитель все молчит. А мы поливаем огород. Когда закончили поливать до поворота дошли. Он обернулся и говорит:

Хотя бы одно слово мы проронили. Расцеловали Учителя и Ульяну Федоровну, сели в мотоцикл и поехали. Получаю деньги, зарплату, отдаю долг врачу сто рублей, отдаю колеса Сашке. Потом я купила два колеса позже и мы стали с колесами.

Дом построили к 1971 году. На Новый год был общий обед в доме. И я прошу Учителя: “ Учитель, благослови этот дом”. А Учитель молча развернулся и ушел. Я же тогда не знала, что этот дом предназначался Учителем для всех людей.

25 апреля 1975 года было празднование Идеи Учителя. Исполнилось 42 года Его пути, как Он проходил по земле. В этот день Он делал отметку - выход в свет. Учитель повез людей в Ореховку на Чувилкин бугор. Народу собралось человек 50, набился полный автобус. Когда ехали, шофер удивился: “Автобус полный людей, а идет легко”. А Учитель говорит ему: “ А ты знаешь Кого ты везешь? Ты Духа Святого везешь!” Учитель принимал людей на бугре. И решил устроить обед для людей в Ореховке. У меня все для этого уже было готово: 3 фляги компоту, 3 фляги квасу хорошего, борщ, картошка - все, что надо. Учитель остался очень доволен. Купили два ящика водки. Накрыли три больших стола возле дома Его племянника Леонида. Народу пришло очень много: старики, старушки, с кем в детстве рос Учитель. Он тогда встретил свою любимую девушку, теперь уже старушку. Обед получился очень хороший, Учитель сам разливал водку, угощал людей - Он никому не мешал, все естественно шло. А Катя Волощенко взяла одну бутылку со стола, припрятала - жадность ее накрыла: оставили хозяину.

Тогда приезжала внучка Достоевского, Екатерина Павловна. Она тоже на бугре была и на обеде. Но она не села за стол, не стала кушать эту пищу, а ела свою кашку. Люди остались очень довольны обедом. И уже в конце обеда кто-то пришел и сказал Учителю, что сюда едут власти. Учитель сразу к сыну Яшке обращается:

И они быстро сели и поехали. На ходу Учитель сказал:

- Быстро все соберите и быстро все уезжайте! - Мы с Петро в один миг побросали все эти котлы и всю посуду - погрузились и на мотоцикле сели и укатили, как махновцы: только нас и видели. И так этот обед завершился.

Это было нападение на Учителевы Дела и Идею. В то время, когда Учитель родил ребенка на Чувилкином бугре, то съехались туда и областные и районные начальники. И председатель сельсовета (Акимов) ударил Учителя в грудь. Учитель говорит:

- Ты Меня ударил кулаком в грудь, Я это перетерплю и перенесу. Но Я тебя как ударю, - ты никогда не поднимешься!

Учителя в это время забирают, везут в Лутугино.

Он знал, что будет. Когда я собралась тоже туда ехать, и чемоданчик у меня в руках был, Он подошел, чемоданчик у меня из рук взял и говорит: “Валентина, тебе там нельзя!” Он же знает мой характер, что я не сдержусь и за Учителя могу сделать все на свете. Отдал чемоданчик Сашке Брыжаневу, а я осталась. В то время, когда Учителя повезли в Лутугино на машине, то роженицу отправляют в экспериментальное родильное отделение города Ворошиловограда, где она родит мальчика по всем данным. Когда позвонили, что она родила, то Учителя выпускают из отделения милиции и штрафуют Его на тридцать рублей, где Учитель и платит эти деньги.

Приезжает Учитель домой на хутор. Позже приехала из Ворошиловограда медсестра Римма Григорьевна и с ней была Курятникова Тамара Николаевна. Они докладывают Учителю: “РОДИЛСЯ МАЛЬЧИК”.

Эти женщины там отрекомендовали себя, что они москвички, - все трое из Москвы приехали. И врач им говорит: “Скажите своему восьмимиллионному народу, что все здесь свершилось”.

Посылает меня Учитель утром на другой день в Ворошиловоград, это бывший Луганск. Приезжаю я туда, иду в этот роддом. Роженица находится на втором этаже, подходит она к окну, я ее поздравляю с сыном, а она кричит мне: “Да нет, Валентина Леонтьевна, д е в о ч к а у меня”. И показывает ее в окно. Приехали мы домой, и вошла мне в голову мысль пойти в посадку, где у нас родят детей и там оставляют у дороги, чтобы ребеночка быстро кто-то подобрал и отнес в больницу, где их оформляют документально. Вот явилось желание такое, и я целую ночь напролет стою на автобусной остановке и думаю: “Господи! А кто-то у дороги родит, а я схвачу этого ребеночка и понесу Учителю. Ведь у Раисы-то девочка, а надо мальчика.” Вдруг слышу голос Учителя окликает меня в ночи: “Валентина!” Думаю: "Откуда тут быть Учителю в это время?". Машина проехала, и я вижу Учитель со своим сыном Яковом подъезжает на машине. Я сажусь в машину, Учитель спрашивает у меня: “ Чего ты тут, Валентина?” Я сразу Ему докладываю: “У нас часто родят у дороги, чтобы быстро подобрали этого ребеночка - и в резиденцию. Учитель, все ж таки девочка! Я целую ночь ожидала, что кто-то родит, а я схвачу этого ребенка да Тебе и притащу.” А Учитель говорит: “Да, Валентина! Да это все не то! Мальчик, которого подменили, он не имеет ни матери, ни отца; ничего он на сегодняшний день не имеет. Он где-то воспитывается, никуда он не делся, когда-то явится.” Пошли мы с Учителем гулять вечером к кладбищам. Тогда

там сада не было, а было поле, засаженное кукурузой. Такая красивая была кукуруза! Как рука толстая, и листьев много. А наутро я пошла в это поле, чтобы нарвать корове этой кукурузы. Пошла, а там одни столбы стоят черные: вся кукуруза пропала от химии. Я кинулась к Учителю, говорю: “Учитель, да неужели на всем земном шаре нету Того, Кто бы остановил эту стихию? Мы с тобою гуляли вчера, видели: такая была кукуруза! А теперь одни столбы стоят.” А Учитель говорит: “Все будет. Родится такой человек, Кто остановит эту стихию. Но Он еще не родился.” У Учителя сказаны такие слова:

А тот председатель, что ударил Учителя кулаком в грудь, он умер через полторы недели. Совершенно здоровый мужик был. Так вот именно: силы в Том, Кто голый и босой.

Я говорю Учителю: “На Чувилкином бугре роды не получились, что делать?!” А Он мне сказал:

- Валентина, да ничего не надо делать. Да родился там Я !

И когда сюда приезжали власти и хотели отправить Учителя в “дом распределения”, то Учитель тогда так разошелся, разволновался, а потом сказал им:

Были мы в Москве, в Тушино, улица 26 Бакинских комиссаров, где собрались люди и ученые туда приехали. Говорили, говорили - и ни до чего не договорились. Они же задают такие научные вопросы. Петро как раз был. И вот Учитель говорит ученым:

- Да не та сила, что работник у богатыря богатого все поломал, а та сила,

А они же не понимают ничего. И также, повторно встреча была у профессора Дружкина с учеными: всех Учитель принял, я всех перетоптала , все повысказывались, а потом говорят:

- За нами-то, за нами, но сегодня умер маршал Василевский. Тело его сожгли прах замуровали в Кремлевской стене. Так что ж вы думаете - на этом конец? Нет, придет время, когда каждый встанет и отчитается за все свое сделанное.

Было это в 1963 году. К Учителю в Сулин приехали люди из Кировограда и пригласили Его к себе для того, чтобы Он там принимал людей; Ему говорят: “Мы с председателем сельсовета договорились - и помещение будет для этого приема предоставлено”.

...И вот собирается Учитель ехать, а Ульяна Федоровна, жена Его, дает Ему денег 1600 рублей - купить на них корову. В это время в Кировограде играли чью-то свадьбу, куда пригласили и Учителя. Он дал молодым 50 рублей. И после свадьбы председатель сельсовета все переменил: сначала разрешил, а потом передумал. И тут же приходит приказ Учителя забрать за то, что очень большая очередь к Нему на прием - людей было много. А в то время Учитель брал вознаграждение за труд для содержания своей семьи. Тут и налетели на Его и обнаружили 1600 рублей на покупку коровы. Наверно так надо тому быть. Забрали Учителя и посадили. Председатель отказался от своих слов и решения - и все отказались. Одна женщина приезжала для поддержки Учителя. Он ее мужа поставил на ноги, но кто мог ее послушать?.. Отвезли Учителя в Кировоград, а оттуда в Одессу. Поехала туда я и Мария Матвеевна Аралушкина. А у нас, как у латыша: только одна душа, денег только на дорогу да Учителю на передачу. Приезжаем мы в Кировоград, а нам говорят, что Он находится в Одессе. Что делать? Пошли мы к прокурору, он нам дает записку о том, что, Иванов П.К. находится в Одессе, в психбольнице. И поехали мы в Одессу; приехали, разыскали эту больницу, нам говорят: “Да, есть такой”. Просим дать свидание, а нам в ответ: “Без допуска нельзя!” Мы купили один килограмм абрикосов, денег на дорогу оставили, чтоб назад доехать. Просим, умоляем санитарку: “Возьмите, хоть абрикосы дайте старику”. Она говорит: “Хоть Он у нас и недавно, но хороший старик. А взять не могу - меня выгонят с работы”. Так и не получилось. Пошли мы к прокурору, попали к нему в конце рабочего дня. Впереди нас шла к прокурору женщина, красиво одетая, туфли на высоких каблуках. А у меня было тогда одно-единственное платье, сама была очень худая, руки от земляной работы в огороде все черные, пальцы потрескались, из них кровь бежит. И я говорю Марии Матвеевне: “Эта женщина культурная пошла, а с нами прокурор и разговаривать не станет”. Она мне в ответ: “Проси Учителя!” -" Да как же я буду просить Его, когда Он сейчас такой разоренный!".

А в кабинете у прокурора крик, шум. И вот, наша очередь заходить в кабинет. Зашли:

- Из Ворошиловоградской области, хутор Боги. Моей сестры муж находится у вас в психбольнице, Иванов Порфирий Корнеевич. Прокурор говорит: “Я знаю. Что вы хотели?” А я платочек развязываю свой, а из пальцев кровь побежала. Он протянул руку, взял вежливо мой платочек, развязал его. Я никогда не плачу, а тут у меня слезы капают. Я ему говорю: “Я ничего не хотела от вас, только разрешите нам свидание с Ивановым и передачку хоть маленькую Ему передать”. Он говорит: “Не имею права - власти, у нас такой порядок: в чужие дела не вмешиваться. Идите к прокурору в Кировоград”. А я ему говорю: “Пешком меня ноги не донесут, и вот эту старушку. У нас нет ни копейки денег. Я вас умоляюще прошу: раз нельзя свидание, то хоть этот вот килограмм абрикос передать - на больше денег нет”. А он свое: “Не имею права. Я и понимаю, но не могу”. Все наши просьбы были бесполезны. И даже позвонить в Кировоград отказался. И так мы ни с чем ушли. Делать нечего. Купили мы обратные билеты, купили два пирожка по 5 копеек, на вокзале переночевали и поехали. Что делать - не знаю! Приезжаем домой и говорим сыну Учителя, Яшке: “Вот такие дела”. Он собирается ехать в Ростов к следователю, нанимает адвоката. Учителю назначают в Одессе экспертизу: действительно ли Он невменяем. Если Он вменяем, то будут судить якобы за шарлатанство и за эти 1600 рублей. Через некоторое время назначают суд в Бобренцах. Я говорю: “Мария Матвеевна, голубка, поехали!” Приезжаем, Учителя ведут побритого в огромных тяжелых ботинках, в штанах и в голубой рубашке. Я вижу, как сейчас, как Он шел по коридору в этих ботинках. Адвокат дал Ему совет на суде молчать - в этом только спасение. Никто не спасет, ничто не поможет, только надо молчать. Что бы у Его на суде не спросили: Он сидит, голову опустил , как будто, не слышит ничего. Так они Его помиловали: на четыре года в психбольницу запрятали. Но этому сроку надлежало быть по Истории.

В Казани Учителю было неплохо по условиям: выпускать - выпускали, разрешали Ему купаться, бегать. А такого хамства, как в Новоровенецкой психбольнице, куда Его спустили после Казани - не было нигде. Ему там туго было, и мы с Сашкой Брыжаневым поехали туда, а Учитель услышал мой голос (я просилась у ворот меня пропустить) во дворе и кричит:

А у Леонтьевны, как у латыша: тело и душа - нет ни одной нигде копейки. Но если я не помогу - Учитель погибнет. И обратилась я к знакомым девчатам на маслобойню, чтобы они ссудили мне тонну масла без денег для продажи. Доверие такое мне было, сразу дали, не отказали. Погрузили это масло в три мотоцикла, поехали в Коммунарск. Дождь идет! И масла там полный базар, а купца нету. Поехали на шахту № 10. Надо освободить посуду, времени ездить туда - сюда нет, шла уборочная. Такие условия. А там женщина - депутат, член партии. Думаю: "Пойду к ней, а если я ее миную, то я тут же сгорю". Подхожу к ней, прошу , а она предлагает и посуду - ванна, корыто. И сама она все вылила, а я целый день на горбу таскала это масло в Коммунарск. Вечером дала ей гостинец, а ее мужу пол-литра. Распродала все масло - собрались у меня деньги, не мало. Расплатилась я с девчатами за масло и еще осталось. Иду я к заведующей больницы, оставляю ей деньги, а она меня - хвать! Я на колени, прошу извинения. Она берется за телефон. Я бью по телефону; как завозились, я оттуда еле вырвалась, отошла. А тут кто-то из санитарок идет из Гукова на Шахту - я к ней, прошу адрес этой заведующей. И рано утром еду домой к ней в Гуково. Прихожу, она дома. Поздоровались, стали говорить, прошу прощения у нее. Я, мол, поступила гадко, я колхозная неграмотная женщина: ни ума, ни обхождения у меня нет. И договорились с нею до того, что оставляю на столе у нее конверт с деньгами и уезжаю. А душа разрывается: двое детей дома. Приехала - дома все в порядке. Тут же пошла на базар, купила, что надо: бутылку ситро и еще что-то детям. Приезжаю в больницу когда, то Учителя ко мне выпускают, купаться разрешают в пруду - тут порядок. И Учитель просит: “Купить надо сюда какой-нибудь приемник.” Еду я, а Дмитрий Николаевич говорит: “Да есть у нашей Галины “Спидола”, она ее продаст.” Я тут же ее покупаю и везу в больницу. А денег-то у меня нет. А Учитель еще просит:

-Валентина, купи какой-нибудь телевизор, если будет возможность.

Я прошу ребят поискать телевизор; тогда они были дорогие. Дмитрий Николаевич советует купить телевизор марки “Восход”. Купили, привезли в больницу его. Учитель такой довольный остался. И от этой покупки осталось у нас пять рублей. Учитель говорит: “Поезжайте на “Красный партизан”, покушайте мороженое.” Никогда не забуду, как мы на эти 5 рублей ели мороженое!

Была у Учителя Катя Волощенко секретарем, очень красивая женщина. Он очень хорошие слова о ней говорил.

Однажды Учитель позвал ее на Чувилкин бугор, а она отказалась, сказала, что ей надо на работу идти. Учитель очень ее уговаривал , но Катя не соглашалась. Когда уже ехали автобусом на Чувилкин бугор, то Он остановил автобус возле ее дома и опять ее звал, но она опять отказалась: “Нет, не могу!” Через некоторое время Катя заболела, обратилась к Учителю, а Он сказал, что уже ничем не может помочь. И эта Катя умерла.

...вызывают меня власти в район и говорят: “Продавайте дом, если вы Его любите и уезжайте с нашей области”. А я отвечаю: “А почему ж я должна уезжать? Родители мои здесь выросли, им княгиня Юсупова ,по мужу Сумарокова, дом построила, наградила их. Я проработала здесь рядом с вами, вы же меня и награждали. Никому я не должна, ни с кем не ссорилась - и надо отсюда бежать?! Зачем? Почему? Не буду я уезжать! И старика этого из дома я не выгоню. Люди собаку не выгоняют, а ему 82 года, за Ним некому ухаживать. А сын, вы сами знаете какой. Я о нем говорить не буду. Убейте меня, повесьте меня, расстреляйте меня, удавите меня - но этого я не сделаю никогда! И бежать не от чего мне. Вот это вам и все! До свидания!”

И ушла из исполкома, а председатель так на месте и остался. Не прописывали Учителя три года, был Он вне закона эти три года. В этот период Он и без паспорта был, в 1977 году это было. И домашний арест наложили, чтоб никто сюда не ехал и Он - никуда. Приезжает участковый, проверяет: "Почему Иванов живет не прописанный? " А ведь все об этом же знают! Чего проверять, когда ты это знаешь?

И вот, надо прописать. А на каком основании это сделать? И тут подключается к этому делу наша секретарь района.

И должны мы были зарегистрироваться, а другого выхода нет. А иначе ничего не получается. И вот, пришлось нам это сделать. На дом приехали к нам из ЗАГСа и зарегистрировали, чтобы можно было прописать Учителя здесь, на хуторе. А потом и разрешение дали на прописку. Вот такое это дело было. А на деле какая же я жена Учителю? Да я никто, ничто и звать никак. Но дело было сделано все по закону тому, который есть.

(Из тетрадей и писем Учителя: “Валентина, как спаситель Моего тела, пошла к начальнику узнать, с кем он говорил. Она вышла из кабинета, а потом Меня позвали, в другие двери ввели. Тут он Моему здоровью делается хозяин. Он мораль читает Мне, чтоб Я оделся, говорит: “Это - государственное учреждение”. Велит Мне назад вернуться, чтоб Я оделся. Я ему слова не сказал, на машине в хутор приехал, оделся и - к нему в кабинет захожу. Улыбается он, говорит: “Я Тебя знаю десять лет, но так требуется. А теперь он день находит неприемным, чтобы 28 мая Я приехал, тогда он пропишет. А сейчас он спрашивает: “Почему это так? До сих пор тебя не прописали?” Вроде бы он кого-то в этом обвиняет, а сам что сделал? Он Мои силы не знает, видел, но не понял. Дождя не прекращу, а усилю”.

“...Бедные вы администраторы, блюстители порядка, вы останетесь виновные перед всеми. До тех пор буду наказывать, пока вы перестанете нападать. Вы не знаете, Кто Я есть! Люди Господу верили, как Богу, а Он Сам к нам на землю пришел. Смерть, как таковую, изгонит, а жизнь во славу введет. Где люди возьмутся на этом бугре, они громко скажут слово. Это есть наше райское место, человеку Слава бессмертна!

Но не администрации и не вожаку с командиром, распорядителю народа. Ему этого Природа за его самоволие не даст - не за него она, а за подчиненных людей. Природа за Меня и накажет и помилует, как такового. Я ею избран...”

“У Меня на пути Моего такого горя или беды встретилась стихия: Моя жена Ульяна Федоровна умерла в 1974 году 3 июля. И Валентина Леонтьевна этой Моей просьбы ждала. Она знала, Кто Я был такой в этом. Она меня встретила своим жизненным приемом, она Меня хлебом-солью окружила, сказала: “Я за Тобой буду ухаживать всю свою жизнь”. Она дала такие свои слова. Я этого никогда не думал, что она так за Мною будет ухаживать. Я для нее не являюсь мужем (она - женой). Она Меня знает в Природе и в людях: Я пришел на землю Богом для спасения в жизни человека всего мира. Она же знала за этот Богов на землю приход, ей Природа через ея мать родную сказала, - она видела Его в Дебальцево, Он впервые Сам Себя такого вот в жизни показал - Его люди видели. Многие от Него отвернулись, Он с ними как с обиженными в их запрете стал горою”).

...Зимой 1981 года приезжали на хутор Эдуард Наумов и репортер Власов из журнала “Огонек”. Учитель долго ходил по двору, а Власов не спит, пишет. А уже ночь. Учитель опять вышел. Власов спрашивает: “Всегда так?” Я говорю: “Да почти”. Утром Учитель встал, подходит к нему и говорит:

“Сергей, у тебя в теле непорядок.” Сергей говорит: “У меня беспокоит горло, бронхит и шишка на ноге”. Учитель его принял, все сделал Сам - и массаж. Я только облила его. И замечает Учитель, что кашель прошел и наутро и шишка с ноги куда-то исчезла: бронхита не видно, а шишку-то видно! Но она убежала, ее не стало. Я сказала Наумову и Власову, что Учителя уже три года не прописывают - никакого выхода нет и паспорта нет. И они поехали в Поссовет. А мне моя знакомая сказала, что Учителя готовят в “дом распределения”. Я потом уже узнала, что это такое: в год один раз разрешают свидание и только с самыми близкими - с женой. Необходима регистрация, но она не может состояться - нет указания. И тут из Кремля приезжает Алла, секретарь. И с ней - куратор по Украине. И они поехали к властям. И приходит к нам депутат с указанием из области: прописать Учителя. А секретарь сказала: “Уважаю Валентину Леонтьевну и Старика, но необходимо зарегистрироваться после прописки”. Когда я пришла и сказала Учителю, что мы поженились - так Он мне т а к сказал, что я до сих пор помню! Приезжают на дом - регистрируют, паспорт прописывают.

Уезжая в Москву, Власов пообещал сделать статью ко дню рождения - и оно получается так, как должно быть. Учитель ни одной ночки не пропустил. Все Он ходил, умолял Природу, чтобы все получилось. Но не исчезла бы шишка - не было бы статьи. Она должна была быть в журнале “Огонек”. Учитель дает телеграмму Тоне Месячишко и Митрофану Скворцову про “Огонек”. 12 часов дня - нет ответа, уже все пообедали, а Он все ходит, смотрит почту - нет! Вдруг видит, Месячишко бежит. Он спрашивает у нее: "С чем приехала? Она кричит: “С журналом, Учитель!”.

“Огонек” поехал по всему Союзу. Через несколько месяцев журнал уже нельзя остановить, запретить. И Власова стали щипать. Они приезжали после опубликования статьи на хутор еще раз. И тогда Учитель сказал Власову: “Деточка, твое будет при тебе. Все, что нужно будет твое, будет тебе - никто не отберет”. Это было еще при Учителе.

... Марк Иванович со своей женой Ольгой Григорьевной приехали из гостей больные. И Марку Ивановичу было так плохо, что он умирал, а просить Учителя он не хотел. Я дважды ходила к Учителю просить: “Помоги же Марку, ему же совсем плохо”. А Он меня выгнал и сказал: “У него что, языка нет?” А Марко лежит здесь, в хате, и мучается. Учитель пришел сюда, а Марко Его не просит - Он вышел. Другой раз пришел, а Марк Иванович упал. Учитель сказал:

- Собери свои силы и иди вон туда! Выпросишь - будешь жить, а не выпросишь - все!

А на улице мороз был за 20 градусов. Марк Иванович в одних трусах побежал в сад, в большой снег и был там большой отрезок времени. Я уж думала: “Не замерз ли он там?” А он пришел здоровый! Упал на колени, плакал и просил прощения за то, что он натворил. А что он натворил, я же не знаю - это знает Учитель. Когда я Учителя просила, Он говорит:

Они с Олей ездили в Генералово, а что там было - я же не знаю. Природу не обманешь! А как тогда выпросил Марк Иванович здоровье, так и до сих пор он здоров - я ничего у него не нахожу.

... Кто как понимает “Детку” как она кому пробивается, лишь бы он был хотя бы немножечко с Учителем. То ли ты встал на асфальт, то ли на камень, то ли ты встал на землю или на цветочек - как бы то ни было, не это имеет значение. Когда Учитель с Хвощевским оформляли “Детку”, Учитель говорил:

- Игорь вот тут что-то не так, какая-то загвоздка, что-то не клеится!

Учитель каждую букву, каждое слово оформил. И ходит, и ляжет. Сидеть Он не сидел, Сам ходит по саду. Он так разбирал эту “Детку”. Петро хотел чем-то помочь в сотворении ее, где никто ничего не знал, что родится эта “Детка”. А Учитель сказал:

Лично я скажу о “Детке”: иди с нею так, как написано - не выдумывай. То ли ты встал на цветок или выкупался в кружечке этой водичкой, но сделай. Как-то приходит Тая и говорит: “Учитель, воды нет 4-5 дней. Гриша на работе, я на работе, а вода все-таки за 4 километра, носить некому."

А Он говорит: “Ты пробуди немножечко, ковшичек набери и пробуди”.

Когда Власов тут у нас был, пришла Ганя - Агафья Ивановна Сенина. И она благодарит Учителя, называет Его Богом и Спасителем. Власов спрашивает у Него:

- Почему она Тебя так назвала? Я ехал к Победителю Природы, а Ты что же, Бог? Ты что же, и умирать не будешь?.

По делам Его женщины назвали. Наумов - свидетель этому.

...Учителю очень хотелось уйти, потому что Он был в условиях тюрьмы или психбольницы, где я все время отстаивала это дело, когда власти приехали и уже окончательно взяли подписку с Учителя о том, чтобы Он ходил только по этому тротуару за воротами. Три года Он проходил по тротуарчику - чего это стоит?! Ни прийти - ни пройти. Я таким Учителя никогда не видела, когда летом понаехало сюда начальство и из области, и из района, и из милиции. Окружили тут в доме Учителя да и начали говорить, что если такое будет нарушение с Его стороны, то тут же заберут Его в “дом распределения”. А я тогда еще не знала, что это такое. А Учитель так разошелся, бегает, кричит на них: “ Вы все поумираете!” И говорит Чернову: “ А ты первый помрешь!” А Бабушкин берет Библию, показывает: “Вот тут написано...” Учитель как закричит: “ А раз написано, так ты выполняй! А ты что?!” И стал бегать по залу взад и вперед, огромный, большой. Я никогда таким Его не видела. И только я всех стараюсь успокоить, и Учителя, и эти власти. И после, как они уехали от нас, пошла в огород помидоры тяпать, и вот вижу: Учитель стоит под яблоней и просит Природу: “Матушка! Природушка! Ты же Меня родила, как и всех! Ты же меня воздвигнула. Прошу Тебя, дай же Мне сил! Дай Мне Терпения! От этой тяжести не отказываюсь...”

А слеза за слезой у Него бежит. И Природа сказала Ему: “Тело твое будет отдыхать, а мы с Тобою в Духе Истинном все сделаем для человечества”.

Учитель всегда смотрел по телевизору передачу “Сегодня в мире”. И вот, когда там показали переговоры Рейгана с Брежневым, и они никак не договорятся меж собою, то я говорю Учителю: “Учитель, да пусть они оба приехали б сюда да и договорились. Поодевали б на себя эти свитки, чтоб их никто не узнал, а я их посажу вот за этот стол: одного - с одной стороны, а другого - с другой, налью им по чашке борща, и пока они его похлебают - то и договорятся!”

А Учитель спрашивает: “ Так разве капитал подчинится соц.строю - или наоборот? А по середине их кто будет?”

А я почему-то ответила Ему: “Свят-Дух”. Учитель спрашивает у меня: “ Так чья же победа будет?” Я говорю: “Свят-Духа”.

...Надо давать телу отдых. А я нет. А я знаю о том, что Учитель говорил: “Сон и лень - это болезнь”.

Мне два раза Учитель говорил, один раз за столом, а другой раз на вокзале: “Валентина, ты можешь 99 раз сделать хорошего из 100, а только один раз плохо сделаешь и этот один раз перечеркнет все”.

...Сказку про “Дочь лесника” Учитель просил рассказать Его сыну Якову. А самому Учителю я рассказала ее три раза. И “Елочку”. ...тоже три раза рассказывала Учителю. А при словах о том, что Ужу братья отрубили голову, Учитель поднял руку и сказал: “А ЭТО НЕПОСЛУШАНИЕ!”

Когда-то Учитель исходил все Провальские степи. И однажды идет, а на земле змей видимо-невидимо. Но он так прошел по этому месту, что ни одна из змей не укусила Его.

Шел Учитель со своей матерью. Он уже тогда ходил в одних трусах. А Его мать говорит Ему: “Если бы я знала, что ты будешь такой, как сейчас идешь со мной, что мне стыдно идти с тобой рядом в таком виде, то я бы тебя придушила, когда ты был маленький или отрубила тебе голову." А Учитель ей говорит в ответ: “Прости меня, мама, вот моя голова, возьми и отруби ее”.

...Учитель приезжал в Ореховку к сестре, когда она уже была старенькой, такая сгорбленная, маленькая старушка. Она несет бревно, чтобы распилить его, а в это время и приехал Учитель. Он взял это бревно и сам его распилил, помог ей. А в хате у нее было распятие Христа.

- Ну ладно, - сказал Учитель. Учитель сам говорил, что когда Он принимал человека, ТО ВСЕ, ЧТО БЫЛО С НИМ И У НЕГО ДО ЭТОГО РАНЬШЕ, НАДО ЗАБЫТЬ НАВСЕГДА И НИКОГДА ЕГО НЕ ВОРОШИТЬ! Потому что все прошлые грехи во время приема Учителем - они как бы сгорают. Поэтому Учитель после приема давал советы “Детки” и говорил: “Теперь иди и больше не греши!” Но мы еще не можем без этого и наживаем себе новых неприятностей. А если бы могли, если бы умели идти без промаха по этой дороге, то заимели бы заслуги перед Природой. А так Природа, имея все у себя, все возможности для человека и его жизни, дает ему по крохе, не часто и очень скудно. И когда человек принимает Учителя душой и сердцем, не видя Его и не зная Его лично, а выполняет “Детку”, - “Вот то самое!” Он говорил: “Этот дом для тех, кто меня знает и целовал меня, но еще больше для тех, кто не целовал меня и кто еще не родился”. Но это не значит, что если все, кто делает “Детку”, то все они будут посланными, то есть избранными. Званых много, а избранных мало. Учитель говорил: “Все делай со Мной!”, - и еще: “Кто устоит, тому помогу”.

...Многие недопонимали, Кто Такой есть Учитель. Они считали Его кто за Апостола Павла, кто за пророка, но только не за Бога. Когда я в 1954 году встретилась с Учителем и потом сказала Учителю, что пришла к Нему не как к Учителю, а как к Богу, то Он спросил у меня: “Откуда ты это взяла?”. - “Мне моя мать с детства это вложила, она говорила мне, что на Землю должен прийти Бог”. Учитель строго сказал: “Валентина, не время! Смотри не урони!” Все ждут второе пришествие, что Бог явится с облака в золотых одеждах в золотой короне. А Он пришел из тюрьмы и из больницы и никакой красоты на Нем нет.

...Учитель мне потом сказал, что в некоторых случаях Он ошибался тоже. “Ты, Валентина, думаешь, что я не ошибаюсь? Я тоже ошибаюсь. Я ошибся на нем (на Марке Ивановиче)”. ...Учитель говорит: “Как я могу поручить человеку большое дело, когда он в малом себя не оправдал?” Это непослушание. Во второй раз Учитель уже ничего не доверит ему.

...Меня люди спрашивали после вызовов в разные инстанции, как вы себя чувствовали? Нормально, я же не украла ничего, никого не убивала. ...Он просит всех: “...Ты отдал равносильно в печку выкинул и горит. Что же делать? Ничего не сделаешь!”... Он еще здесь дополнил: “Даже ты наметил, а потом переиграешь, что я вот хотел это, а потом мне жалко стало, и я, значит, или не дал и там что-нибудь!.. Это все равно, что проигрыш”. В это время я дополняю Учителю. Рассказала про своего деда Свирида, который на свадьбе у племянника пообещал ему подарить лошонка-жеребенка. Но этот лошонок сдох и тогда дед отдал со двора последнего мерина... Я часто говорила с Учителем о том, что Дмитрий Николаевич такой умелец, хороший делец: и сапожник, и художник, и т.д. А Учитель спрашивает у меня: “Валентина, а душа и сердце у него есть?” Понимаете? Надо душу и сердце, а то все умелые руки и т.д. То все - ничто. И однажды сложил Дмитрий Николаевич стих для Учителя. Он и на это был мастак. Что в нем, я не помню, только знаю, были там такие слова: “А Учителя дорога от кровати до порога”. Учитель с Верой Ивановной и Димой выехали в Москву, а я позже выехала и он дал мне это письмо с этим стихом для Учителя. Ой, страшное это было дело! Я говорю: "Учитель, родненький, да я же не знала, что в этом письме. Я же его не читала". Учитель Вере Ивановне сказал, чтобы она как только приедет в Москву, так чтобы сразу и отправила это письмо назад Дмитрию Николаевичу... А она сразу же не опустила, забыла, а потом передала его Диме. Ой, хоть пешком до хутора беги с этим письмом, ведь поручение-то было Вере Ивановне, а она не выполнила. Это непослушание.

Петро рассказывал, что однажды пришел к Учителю, а Ульяна Федоровна, жена Учителя, во дворе чистила рыбу. Подошел к ней Учитель и стал помогать чистить рыбу. А Петр стоял и думал: когда же это кончится? А Учитель будто понял и сказал: “Придет время и все эти люди оставят и не будут делать этого”. А потом рассказал Петру такую притчу: “У одного хозяина было большое хозяйство: и коровы, и свиньи, и гуси, и куры, и цыплята. И стали петушки подрастать и обижать курочек. А курочки еще молодые. Петушки-то были незрелые. Говорит хозяин: “Придется этих петушков убрать”. Отрубил им головы и сварил суп. А оставленные петушки на время созрели вовремя.” И сейчас все, кто в идее Учителя куда-то спешат, бегут, Учителя за собой на веревочке ведут, а спешка-то - это незрелые петушки, им же отрубят головы. Те же кто уцелел, не спешил - те созревают вовремя и в них растет семечко.

...Однажды здесь была Римма Григорьевна, ростом она небольшая, подходит к Учителю и тихонько спрашивает:

- Скажи мне, Учитель, миленький, а когда придет Мессия?

Вот видите, не понимала она, Кто есть Учитель. А по делам она была о-го-го. Всегда все сделает для Учителя. И куда бы Он не послал ее и чтобы Он не попросил ее сделать - все выполняла.

...За два года до ухода Учителя была я в Москве. Пригласили туда Учителя, Он послал меня и я должна была выступать в “Правде”. А народу в зале множество, тут и журналисты с писателями и ученые люди. Подошла моя очередь говорить и успела сказать, что сейчас я скажу вам чистую, истинную правду, раз я говорю в “Правде”. Так после этих моих слов подошел ко мне сзади человек и со сцены меня долой. Я так до конца там за этим столом просидела, как горшок. Знаете, слез у меня нет от рождения, я неодаренная ими. Но когда я приезжаю до Учителя, Он спрашивает меня. Я ему все рассказала. Сказала, что они напугались моих слов, подумали, что я буду их дела обсуждать и не дали мне сказать за Того Человека в России, Кто пришел помочь бедному, обиженному, больному, Кто к тому времени проходил 48 лет по Природе голый и босой! А что, разве это не так? И не дать сказать об этом! Да что же это получается? Ой, девчата, не могу я плакать, никогда не плачу, но не могу, когда вот так. Такая получается штука. Учитель только говорил мне: “Валентина, ты не переживай”. А вышло так, что я как не сделала дело: съездила в Москву, а рассказать-то не рассказала. Я смогла везде рассказать: и в Кремле, и у космонавтов в Звездном городке, только в “Правде” мне не дали сказать.

Когда я была в Звездном городке, там я космонавтам все рассказала. И что Учитель посылал письмо Гагарину, чтобы он подтвердил, что видел Учителя во время своего полета. Но Гагарин побоялся об этом сказать и вы сами знаете, что было с ним. А когда американцы сели на Луну и им грозила гибель и Учитель их спас! (Учитель умолил Природу отпустить их на Землю).

А потом Митчелл прислал Учителю письмо со своим фото и надписью. Это же все было, я же не придумала. А эти ребята все слушали и ничего у меня не спрашивали, молча слушали. Я им говорю, вы там летаете и все сами знаете. Они простые мужественные люди. Я им сказала, что с Учителем там будьте. Леонов прицепил мне на грудь значок. Когда сюда приезжали наши власти я им его показывала.

...Реки мелеют. Кубань в этом году не судоходная, притоки ее высыхают. На Днепре вода упала на 70 см. И так везде. Придет время, когда воды не будет. А воздух для чего? Сказано, тяни воздух с высоты! Глотаете, там есть капельки воды. Воздуха-то много, на всех хватит. А как с обливанием? Об этом знает только всемогущая Мать-Природа. Учитель, наверное, потому так и писал: “Меня признают, но будет поздно”. Но все идет по планам Природы.

...Учитель сказал, чтобы пчел сохранила и дал 200 рублей для этого. Деньги я истратила на дело, но пчел сохранить не могу...

...Тут приезжают разные и говорят: один летает, другой летает, но Учитель всегда мне говорил о них: “Накорми их, Валентина, напои, спать уложи, пусть переночуют, а утром нехай летят дальше в свою Галактику”.

- Так все-таки как понимать? Может люди все это напридумывали?

- Да нет, это все не придумано. Это все есть. У Бога всего много: духов много, а Бог один - Учитель сейчас борется с тем духом Галактики. Это есть и есть такие, кто туда летают. Но вы об этом лучше и не говорите, не притягивайте этих духов через разговор такой, то есть словом...

...А это такое место, что хуже его нету на Земле. Если человек туда попадает, то уже полная изоляция ему: ни писем нельзя, ни посылок, ни свиданий. Только одно коротенькое свидание в год разрешается, но самым близким родным: жене или детям. И условия там понимаете какие? Вот только после его рассказа, я поняла куда хотели поместить Учителя нашего, когда приехали эти власти и хотели, чтобы я отдала его в “дом распределения”. Когда Учитель в саду под яблоней плакал и говорил с Природой: “Ты же меня родила, Ты представила Меня на это место и дала эти силы и возможности! Да за что же Ты Меня так наказываешь?” - А я... недалеко тяпала и все это слышала. Я тогда поняла как написано: “Господь явился показаться во плоти”. Действительно было так, что Сила Могущества вложилась и Учитель родился от этой самой Всемогущей Природы... В эту плоть посадила Дух Его Единственный для Вселенной и для Дела.

Она, Всемогущая, построила Планы миллиарды лет назад, где Она все указала, без времени ничего не получится, будет все так как начертано Всемогущей Природой. И до сих пор оно не выходило в свет, только оно вышло в свет перед уходом Учителя телом.

Учитель ушел телом - стал Духом, в Духе Он истинном среди нас.

Дух Его есть Начало и Конец; Он же родился в те дни, когда творилась Земля и Небо - и до сих пор. ...Дважды в плоти был, дважды пришел на Землю и никто Его не признал.

И последний раз мы видели Его страдания, видели поношения, оскорбления и всякого рода на Него гонения. И куда Ему было деваться?! Тогда Его тело распяли, а теперь Он ушел Сам. Спрашивала я у Учителя: “Когда так будет, чтобы остановилась эта стихия?” А Он говорит: “Такое будет тогда, когда родится Человек, а Он еще не родился”. Так вот какое значение имеют роды на Чувилкином Бугре. Но этого не получилось по причинам, известным только Природе.

Мир на Земле будет тогда, когда будет единомыслие у всех. Когда все будут соединены в одно. Учитель ушел в теле, но Дело-то Его живет!

Как Учитель относился к религии? Он говорил: “Да если бы не было веры и страха, люди давно друг друга бы съели!” Но такое надо было на определенный период времени.

...когда придет Учитель - Христос, Он может явиться и призраком, как Он будет узнаваться? - По делам, без дел кто ты есть? Никто! ...Христос дал ЛЮБОВЬ, а Учитель - Здоровье.. Да сколько же тебе лет, ты же взрослый человек?! Кто ты в доме? - Хозяин. А если бы туда пришел еще один? ...Так зачем идешь в храм? В храме Учитель не признается, а ты говоришь - одно и то же. Когда Учитель пошел в храм подошел к этому ихнему служителю... Спрашивают: “Что вы хотели от нас?” - “Да Я хотел то, что вы за сегодня получили, чтоб отдали Мне”. А они отвечают: “Как так? Мы можем выделить энную сумму средств, а все - нет”. Что Учителю оставалось делать? “Спасибо”. - Обернулся и ушел. Дальше там делать нечего.

Когда Учитель уходил (из тела), Он сказал: “Сохрани мое Дело!”. Я Дело делаю, как и при Учителе.

Только один вопрос власти задавали: “Что люди несут сюда и отсюда?” Но никто никогда не проверяет, так как доверяют.

Где есть Дух Святой, то и народ будет притягивать, как удав кролика. Вот почему нет мест, откуда бы не было людей здесь. А правильно или неправильно я себя веду, я этого не знаю. А человек не знает, куда бежит, вместо того, чтобы наладить порядок и мир в семье.

Святого Духа ищут по церквам, Его там нет. Учитель сказал: “Сколько бы вер, национальностей, рас, государств - все должно придти в одно яйцо. На сегодняшний день остались социализм и капитализм. Социализм бедный, больной, измученный. А Святой Дух за обиженного. Власти без выполнения Идеи Учителя никогда не договорятся. Только будет еще такая битва за мир, что камня на камне не останется. Никто ничего не знает и знать не может о завтрашнем дне: ни ангелы, ни архангелы - только Сын человеческий. Приди в храм, облазь все, только Святого Духа там не найдешь, т.к. Он находится в Природе: в воздухе, в воде, в земле. Все сделает один человек просьбой, сознанием, терпением, проси Учителя".

Если по роду-семени не дано человеку получить этот дар, то учи - не учи, а он будет таким, где целиком и полностью не родительское воспитание играет роль.

Как вылетели из гнезда, так на что мать сдалась? Но ты должен унизиться перед матерью и не противоречить тому, что она говорит, если даже ты не согласен. Избери одну-единственную дорогу, и иди по ней, не противоборствуй матери, соседям, мужу, жене. А мы все хотим по-своему. Будь меньшим, обиженным, потому что, к кому пришел Учитель? К больному, обиженному.

Матери не выбираются и какими они ни были, не мешай матери командовать, но свое потихонечку не упускай. На чужой воз не садись. Своего не упускай! Жене помогай.

(16) ...Так Он и сказал: “Да когда жизнь одной семьей будет, кто же нас тогда осудит?” Учитель борется за то, чтобы не было сторожей, не было военных, не было тюрем и больниц - человек жил здоров и свободен, и совести своими глазами смотрел свободно.

А почему говорю Бог? Да потому. Проверив на своей шкуре, о чем могу засвидетельствовать. Сила - в Нем, Любовь - в Нем, Справедливость - в Нем, Могущество - в Нем. Как я этого человека могу называть, когда этот человек ни зависти, ни ненависти, ни корысти не имеет? И можно смело сказать. А кто из нас есть такой?

...Он решил придти к больному! Обиженному! Никому не нужному! Хотя б восстановить его на ноги и преподнести ему воздух, землю и воду. Потому что без воздуха никто не живет, без земли ничего не бывает, и никто не живет, и вода тот же строительный материал, где все на ней образуется. Но тут же надо говорить, как Учитель говорил: “А мы ее захаркивали, заплевывали”, - и так далее.

Ни одного выдуманного слова не должно быть по Идее Учителя. Много отсебятины, хвалиться нечем, у Учителя написано: “Ни одному человеку я ничего не оставил”. И это ясно, и никто не должен воспользоваться чужим - обокрасть Его. Да ты протолкни самой тонкой иголочкой, ведь Учитель за это никогда никого не оставит в свои дни, которые придут.

...Никогда не было такого, чтобы Учитель заартачился. Повернется спокойно и уходит. Учитель был очень добрый человек для тех, кто приходил к Нему и обращался. А кто хотел Ему послужить: "Послужите". Но сознание должно быть. “Ведь вы пришли по собственному желанию, Я вас не приглашал”, - говорил Учитель.

...Учитель ясно сказал: "Когда творились Земля и Небо - это миллиарды лет назад. Тут же сотворились и планы. И никто не имеет права ни укоротить, ни продлить, ни изменить, ни своего поставить. На все это придет время". Не так, как кто-то что-то планирует и думает, а будет так, как это и должно быть по планам Всемогущей Матери-Природы...

...Ночью пить Учитель никому не разрешал. Как тебе ни хочется - перетерпи, перемоги. ...В дни терпения Учитель был против (чрезмерной) физической нагрузки. Иван Гордеевич в субботу много поработал и поэтому поел. А Учитель сказал ему: “Лучше бы ты в этот праздничный день полежал и получил бы другую зарплату в Природе. И был бы тебе плюс”. Учитель был против прибыли, против капиталу.

...Учитель как-то сказал: “Валентина, ты вот такая сдельница, а достичь надо верной цели, чтобы душа была свободной и чистой, и чтобы все неприятности были сняты невидимым глазом без вмешательства постороннего и рук”. Я ему ответила: “Да, Учитель, я же вот дала человеку, и ему помогло”. “А я же тебе говорю, у него в твоем плане нету сознания”.

Боюсь применять что-либо, кроме чистой Идеи Учителя. Я боюсь Учителя.

...У экстрасенсов способности человеческие, у Учителя - природные.

...Учитель бегал очень много и говорил, что бегать необходимо, чтобы кровь не застаивалась в органах.

Учитель говорил: “Бойтесь сквозняка, берегите, жалейте свою плоть. Она нам еще нужна”. И еще: “Как мне хочется видеть, как молодежь меня поднимет”.

...Учитель говорил: “Пляшут, веселятся деточки на свою смерть”.

Песня должна иметь в себе поднятый дух жизни. Как в Гимне (“Слава жизни”) нет конца пониманию.

Во время пения Гимна в Природе незримо что-то происходит.

Учитель говорил: “Не время песням, когда нет того, что надо”.

Учитель говорил, что на Чувилкином Бугре соберется столько народу, сколько морского песка. Не будут сеять и жать, и все будут сыты. А как это будет, я не понимаю и по сей день.

Нельзя и по старому жить, и не перешагнешь без времени. Сама атмосфера, сама перестройка в каком-то плане - ведь это для наших умов и глаз сокрыто.

Учитель говорил, чтобы человек перед смертью просил Его: “Просите Меня! Идите со Мной! Жизнь, она же неумираемая!”

За весь мир имеешь право просить. Поможет - не поможет, но сосредоточивается во все целое.

...Отступить сейчас уже страшно. Учитель говорил: “Наступление, нет поражения”...

...А Учитель же идет в бой в самые жесткие условия, не считаясь с Собой и со Своим телом - трижды по четыре года сидел! Для кого? Для всего человечества! Но человеки должны, помимо своего, и за другого побеспокоиться.

Я ни с кем не хочу знаться, кто не с Учителем. И слушать никого не хочу даже, кроме Учителя. Я знаю Учителя и говорю только о Нем.

...Все люди столько набуровили - и у каждого свое. Ты просишь прощения, стараешься, а оно где-то да и вылезет из тебя это твое нехорошее. И что делать? Да как есть. Я говорю Учителю: “Учитель, Ты меня знаешь, какая я есть - как хочешь, так и суди меня, но прошу тебя - прости!”

И как от этого уйдешь? Оно скрозь и всюду у людей так получается. Наверно только это можно изменить воплощением. Учитель всегда говорил: “Ты постарайся здесь заслужить”. Материя не исчезает, она перевоплощается, но старайся заслужить здесь, на земле.

Мы же самовольники - делаем то, что мы сами придумаем. Люди думают, что делая руками, они что-то заслужат. Да ни за что! А самое главное - это быть человеком...

(24)...Учитель в любом учреждении в нашем Советском государственном никогда не про-ти-во-бор-ство-вал. Куда мы только не ездили. Он всегда прислушивался к зрелости времени, и, бывало, как скажет мне Учитель вот, например, вот эти вот времена. Я не верила, не верила. Потому что, где мы только не были, как мы только не были. Принимают сперва очень хорошо. Как в Кремль мы поехали и добивается Учитель цели: разрешения о принятии больных. В то время, где мы выскочили из онкологического института, где был там заведующий Блохин. Это семидесятый год. ...И там Ему предлагают, Учителю, выделить палатку, где они представить Ему должны живых больных смертников и получить от Учителя здоровых абсолютно людей. Им Учитель рассказывает:

- Я больных Сам возьму, не Мне вы давайте. Не болезни их нужны, Мне нужен человек, его душа, сердце, вера, любовь и сознание.

А они только, что мы сделали и делай Учитель. Не болезнь же играет роль над человеком, а человек над болезнью. Сколько мы там ни бились - ничего. А оттуда поехали в Кремль за тем разрешением, ...чтоб ...предоставили Учителю вольный прием больных тех, которые жаждут Учителева приема. Я, Римма Григорьевна и Анна Петровна Тришина, Учитель. Нас было четыре человека. Приняли нас там хорошо. Этот самый, который по вероисповеданию... говорит, что пусть медицина напишет, что она согласна с нашей методикой для оздоровления людей. А Учитель говорит, что это сейчас только выскочило и медицина мне предложила диплом, где Я практик, не имеющий никаких научных достижений, только практически, технической стороны у Меня нет. А практически, которые Я получил за Свои пройденные пути на своем собственном теле все испытал. Нет, мы же здесь только как сидящие административно, ничего с наукою мы не имеем и такого указания, пока не будет разрешено медициною мы вам разрешить ни в коем случае ...не можем...

Ну, что ж, но Учитель говорит: “А если вас хорошенечко попросить?” А она говорит (женщина): “ А ничего не получится - мы только администраторы. На основании ихнего заключения мы можем дать разрешение”. Нисколько не противоборствует Учитель, сейчас уходит. К вечеру сюда же поступают, тогда еще был Брежнев, три человека из Кремля, где Учитель их принимает. И так хорошо получилось. Но официального письменного указания (не было), где и подходила я к вышестоящим... я бы назвала еще одно слово, но не имею права... Так они сейчас занимаются, так они сейчас выполняют... ...А почему бы и нет? Когда на охране их Кто стоит?...

...Я, значит, 34 года с Учителем пробыла, ни разу я не слышала тут эту Богородицу... Я, например, помню где что было! Я хорошо знаю, что Учитель запретил тебе переписывать Его тетради в том плане, где ты много поисправляла. Не многое, а несколько, а то я навру, много там попередела. Так Он сказал: “Доверия тебе никакого нету!” ...Можно ли тебе исказить то или другое слово? Одну букву ты не имеешь права перенести. Как сейчас говорится, вот там скрозь и кругом: что это устарелое, что это вот уже не нужное... А Это нужное, в то время, как Учитель Начало и Конец. Кто же Хозяин у нас? Что ты молчишь? Богородица? А где Он стоял под яблонею?! Вот такими слезами плакал, где приехали, терзали Его с предоставленными материалами в “дом распределения”. Если только нарушили вот этот закон, где Учитель все три бумажки подписал в район, и в наш совет и в области, что только 30 метров пройти по асфальту у нашего дома; а если тридцать первый метр шагнет, значит в “дом распределения”, где я не знала, что это такое, где я даже не понимала, что это такое. А Учитель в это время пошел под эту яблоню, а я там тяпала помидоры. Уже поразбежалися эти все, тоже б назвала одним словом, ну, начальство областное, районное и наше поселковое и участковый тут был, думали будут усе тут прядать. Милицию специально возили за собой , как охрану.

А Он говорил: “Матушка-Природа ты моя родимая, ведь ты же Меня родила! Да как же Мне дальше жить? Да куда же Мне деваться? Прошу тебя как Мать-роженицу ты же Меня дала, поставила на этот пост!”

Ответа я не слышала человеческим голосом... Он много там причитал, да могу ли я помнить и сколько мне лет? А хорошо знаю, что Он (Учитель) мне сказал: “Она Меня пожалела, сказала, Тело Твое будет лежать отдыхать, а мы с Тобою сделаем все, что нужно по этому плану, который предначертан в те дни как творилася Земля и Небо, а Дух обитал по Вселенной Его же, где Он обитает на сегодняшний день. Где были Его слова сказанные так сказаны и резко сказаны: “Все должно стать на свои места и Мать-Природа по тем планам, которые намечены были, в то время, как еще не было ни Земли ни Неба и по нынешний день идут точь-в-точь, минута в минуту, час- в- час, день- в- день и год -в- год”. Вы же посмотрите, как в последнее время бегут эти самые годы. Не будем говорить о днях, о часах и минутах. Тут только ой-ой-ой уже и другой год. Вот уже Матка спряла три месяца, как учера был Новый год. И летят одно за другим, а дела идут своим путем, чтобы я могла поверить Учителю, что это медицина ослабнет...

...Спасения единого сознания и служить единственному Богу, не искать: шо вот там хорошо, а там блестит еще лучше, там служат хорошо, а там поют еще лучше... Так вот, Он начало, Он конец, Он Господин Вселенной. Он пришел для того, чтоб не было никакой национальности, никакой расы, никакой веры, никаких царей во всем земном шаре. Попробуй переделать! Быстро идет и очень быстро идет, потому что 10 лет назад... я говорила: “Учитель, и что-то они (Картер и Брежнев), дураки, грызутся? Да поехали бы один к другому да заключили бы договор, а раз они боятся, поодевали б фуфайки или свитки и пришли б сюда... да еще лучше б было. Жрать бы захотели я б одного тут посадила, а другого там посадила, по лоханке борща налила. Они б борщ бы пока пожирали и договорились!” А Учитель стоит и говорит: “А посреди кто?” - Я не знаю, почему я так сказала: “Свят Дух!” - “Конечно, Свят Дух! Дак, Кто сильнее?” - “Да Свят Дух, Учитель”. “Да разве, - говорит, - у немцев не было ума, да разве не было у них техники, средств, военсилы? Все у них было. Да не положено им завоевать вот это все то, что они наметили, хотели. Ведь это же желание не от человека, а это ж должно этому быть. А если б они завоевали Советский Союз, тогда что?” ...Да мы знаем, что не завоевали бы, им не положено. Учитель хорошо об этом знал... Да сила в Том, Кто голый и босой!. Да когда Паулюс туда приехал к Нему, спрашивал: “Чья будет победа?” А Ульяна Федоровна так перепугалася, что Учитель скажет правду, а Он правды не боялся никогда. ...Паулюс приехал в Сулин, к Нему на дом, а Ульяна Федоровна перепугалася, это ж немец. Паулюс приехал со своею свитой, с генералами, с охраной. А Учитель, она ж знает Его характер. У Него характер всем кажется такой хороший, а попадися к Нему! Так уже попалися. А она Его за трусы. ...Ну, она ж как за мужа боялась, как они Его заберут. А Он говорит: “Как бы ни было, а Я вам скажу истину. Победа будет Сталина”. Этому надлежало быть. (Так Учитель относился к тому, что было в тридцатые годы). ...А Он просто ко всему относился. Он, например, относится ко всякой смерти очень просто. Потому что тело это все есть прах, а что в теле находится - это жизнь вечная, бесконечная. Вот надо ее достичь на этой земле, на этих порах, на этих правах, чтоб не потерять свое достоинство, не бояться... Нет! Надо..., чтобы не было обиды другому и сам будешь чист.

Так что Учитель в этом плане никогда не боялся никого, ничего и не страшился ничего. Даже своей смерти...

Сколько Учителя не приглашали за границу, где иностранцы больше к Нему были причастны, те, которые слышали и знали и даже были по командировкам, видели Учителя и туда Его приглашали. Говорит: “Нет. Родила меня Природа здесь, Я должен телом жить здесь, а в Духе Истинном моя все равно вся Вселенная.” И где б ты ни был и чтоб ты ни делал, а если с Учителем, тело твое сгорит, но душа твоя будет вечно жить именно почему, если у тебя будут истинно заслуги, те которые должны быть. Ведь мир сейчас разделяется на две части. Многие сейчас даже с своим богом сюда подъезжают и подходят, где приходится мне брать за шкирку и выгонять отсюдова. Так нежно, так тихо, даже поступь не слышная как идут...

...Да могла ли я Бога быть жена (фактически были условно фиктивно расписаны)... И вот на этом самом основании можно вот этой дуре возгордиться, что я жена Учителя. А кто Учитель? ...Так Бог же пришел Отцом и пришел Духом... Да никто же ничего не признал. Дак все это Бог Отец, Бог Сын, Дух Святой - это есть единое, ... не разделяй ни в коем случае, нельзя иначе... ЕДИНОЕ ЛИЦО! А о том, что разделяют, пусть себе кто хочет разделяет, но Учитель есть и сейчас Единое Лицо в Духе Истинном. Почему же ты выйдешь и просишь? Как много здесь было случаев. Ой, головочка, ой, с головочкой! Иди, проси! Иди, проси. Практически уже все это изучено и проверено. Ты же можешь идти: Иисус, Иисус, Иисус. Поможет он тебе или не поможет? А это одно и то же. Одно. Как бы ты не называла, но Он есть Один. Отец мой, Бог мой, там Господь мой и еще там... А Он же есть Один Единственный и какая разница?... У меня есть Один Единственный в моем Деле Учитель и все! ...Учитель никого не тянул, отошел - пусть... А Учитель говорил: “Не принять ты не имеешь права. Я принимаю всех, а потом, как знаешь”.

А какие хотят делать, они не едут сюда, а делают. А то, как приедут, как начнут, выламываться...

...Ни о чем на встречах не договорятся руководители. Только пойдет еще большая борьба за мир так, как Учитель говорит: “Страшно будет, ...такого страха не было, как ожидается борьба за мир. Камень на камне не останется. А войны не будет”.

Никто ничего не знает и знать не может о завтрашнем дне. Все должен сделать Единственный Человек - просьбой, сознанием, терпением, просить Учителя...

...Учитель ясно сказал - когда творилась Земля и Небо, в это время сверялись планы. И ни вперед, ни назад, ни туда, ни сюда, а будет так, как есть.

Беседа Сухаревской Валентины Леонтьевны в Славяногорске . (20)

Учитель просил, всех, кто бы ни пришел, какие бы неприятности не были у того или у другого человека, Учитель говорит: “Будь меньше, чти отца, мать, не повышай тон на жену, на мужа” и т.п.

Скрозь одно и тоже и по ныней день. Так оно должно быть. А у нас что же оно делается? Не хочется подчиняться. Вот эти самые детоньки хотят, чтобы им матеря подчинялись, а сами не уступают матери. И тут наружу выносят: как мать сказала, как мать поступила. А себя никто не замечает... Правильно ты поступаешь. Ты идешь по своей той пути, которая у тебя рожденная, кто тебя тянул первый раз приехать к Учителю, еще ты даже армию не отслужил, где тебе Учитель сказал: “Будешь ты со Мною, будешь это делать будет одно, не будешь делать, Саша, будет другое”. Это был разговор при мне, и просил умоляюще Учитель тебя. Ты даже этого не послушал, а теперь говоришь, что родители тебе говорят , и своих собственных родителей не послушал. Но здесь ты осознал Учение Учителя, Дело Учителя и что такое новое небывалое учит Учитель и куда Он ведет...А Он (Учитель) каждого предупреждает: Мой путь узкий, тернистый, тяжелый...

Чирушкин: Его Путь - Путь Любви к людям, Природе, если одним словом, да? Можно так считать?

Валентина Леонтьевна: Ну, оно-то так. А дела наши как? И сейчас только и слышишь не то, с чем Учитель пришел, а единое: трепня. Каждая Его тетрадь искажается. Каждое слово превращается кому как выгодно, кто на что горазд. И каждый прет себя, чтоб это он был первый. Да твое дело:делай, будь первый и будь самый первый, и на самой высоте, но дело в том, и, в первую очередь, неси Учителя, а все остальные расчеты по твоим делам, да будет тебе. А мы что делаем? В первую очередь - себя: я-то, я-то и т.д. и т.п., вплоть до того, что окружающим хоть бери и тащи его на высоту. Да что ж это мы за люди? Как кто только сказал по истинной правде как оно есть, так и обида является, так и негодования, так и то, и пятое, и десятое, и тут начинается. Я и то, я и то...я, я, я. Да кто же будет эти дары раздавать? ...Эту плату платить? Ведь нету на сегодняшний день еще Того, пришедшего Хозяина, чтобы мог Он это оценить, чтобы мог Он “зарплату” выдать. Ведь наше дело на сегодняшний день - делай , делай и делай по-тихоньку во Славу Его, никуда же оно не денется. А нам что сегодняшний день хочется? Что ты и такой умненький, благоразумненький и, в конечном расчете, и, хитренький, как бабушка. О том, что безобразия, ни разу Учитель не сказал, что были такие времена, чтоб этого не было. Вот такая же бестолковщина по ныней день.

Валентина Леонтьевна: Задавайте вопросы, я буду вам отвечать. Что я могу о Нем говорить? Вот скажи, пожалуйста, что я могу о Нем говорить?!

Чирушкин: Что Он говорил? Меня, в частности, волнует, как научиться Любить людей, мир...?

Валентина Леонтьевна: А это ты спроси у сердца своего совета и больше ни у кого. Как твое благоразумие подскажет, так ты и люби людей.

Мужчина: Валентина Леонтьевна, Вы в самом начале сказали по поводу того, что Учитель говорил, что времена, которые придут...

Валентина Леонтьевна: Совершенно верно, но эти самые времена по тех планах, когда творилась Земля и Небо, и я неоднократно повторяла: и эти планы самые планы начерчены на каждый период времени, и ни сюда и ни туда! Приходит это самое время уже, я неоднократно говорила, когда мне Учитель, было, скажет: “Валентина, а Это будет в 89 году, обязательно скажут обо Мне”. А когда Сан Саныч, вот этот наш, задал такой вопрос: “Шо, Учитель, что же нам будет делать?” - Когда привезли Его в таком положении с Ново-Шахтинской психбольницы. А Он говорит: “Ваше дело, как вы Меня знаете и Мои дела, только засвидетельствовать Истиной. А если вы умолчите, так камни эти возопиют. И больше Я от вас ничего не требую”.

Так что же нам Учитель говорит: “Хватит того и той Истины как есть”. А сейчас в народе в этом как наслушаешься, я то не слушаю, я убегаю, я не могу, потому что и хари и мари, а там чего только нет.

Где Учитель ясно сказал, что должно будет Одно Единое: ни национальностей, ни рас, ни царей, ни учителей. Один Единственный, а как сказала, что: “Учитель, да тяжело ж, надо хоть два”.

Он мне отвечает: “Вновь будут те же самые безобразия, которые и на сегодняшний день мы их встретили, и есть и будет та же самая война!”

Пример привел, если два отца будут в одном и том же доме, что они делают? Свекруха и невестка? Две хозяйки - уже и подрались... Почему я из кухни всех гоню?!

...Учитель всегда говорил: “А с грыжею иди со Мною в больницу, сделай операцию только со Мною”. Чтоб Учитель был впереди. Ведь Он, как бы сказать, технически получил эту травму, сорвал себе живот. Так духом он же не может ее залечить, восстановить, никогда и ни за что. Должен он только технически сделать эту операцию. Как я копаю канаву для проведения газа (в дом) Учителю, а там у них такая почва-хрящ... И приезжает Даша с хутора, которая давно знает Учителя и верит Ему. А Учитель видит, что я там уже умаялась и говорит: “Даша, помоги Валентине выкидывать этот с канавы хрящ”. А я как закричу: “Ой Учитель, ой, родненький Учитель, да не заставь эту Дашу, чтоб она кидала”.

А Он смотрит на меня: “А почему? “Я говорю: “Учитель у нее выходит там что-то и кишка до самых колен”.

А Учитель: “Даша, а почему ты Мне не сказала?” А Даша Ему говорит: “Учитель, я же верю Тоби, шо моя кишка опять туды влезет”.

“Даша, миленькая, немедленно, чтоб ты шла со Мною... пусть тебе сделают операцию, зашьют, подошьют и что нужно. Там есть в этом плане технические люди, все сделают”. “Иди, - говорит,- со Мною и будь там со Мною, проси Меня”. Она все это выполнила, что Учитель сказал ей. Ну уж ее выписывают, хирург ее говорит: “Скажи, Евсеенко, спасибо мне за то, что я так тебе (все обработал)”.

“А за что тебе спасибо сказать, Учитель мне помог, а не ты”. И этот бедный доктор старался, бегал, ухаживал за нею, и в таком плане... И мы такие гордые люди не смогли вынести благодарность человеку. Приходит она, рассказывает Учителю, а Он говорит: “Да можно ли тебе было такие слова сказать человеку, который старался, сделал все чистенько, и тебе хорошо!?” - " Так, Учитель, Ты ж мэнэ послал!” И здесь она не осознала труд этого человека. Я не хочу, и Учитель не хотел сказать, что это дело не так, все дело так. Она просила, чтоб Природа ее сохранила. И получилось так. Но человек-то делает. Так нельзя относиться. По-человечески к человеку. Что вы ничего не спрашиваете дальше?..

Валентина Леонтьевна: А кого это ты называешь негодяями?

Валентина Леонтьевна: Ну и что же?... А я сама говорила: “Учитель, на что я живу на свете такая жестокая?” А Он мне дал ответ: “И я, - говорит, - сколько поубивал, а живым сделался” - на небо и сейчас живет и существует в Духе... А мы тут судить, что кого убивает?

Быков: Это не судить... А ведь, действительно, есть люди, действительно, жестокие, ну... гестапо, например...?

Валентина Леонтьевна: А если Природа их такими родила, на сегодняшний день, так куда ж ты денешься?

Валентина Леонтьевна: Вот ты поешь, ты своим голосом Природой одарен, а другой этого бы хотел, да у него не пойдет...

Валентина Леонтьевна: А почему ты такой вопрос задаешь? Этот человек такой, этот такой?

Валентина Леонтьевна: Да, так, как есть. Кто с чем родился, с тем он и помрет. Я по-другому сказала бы, да психолог передо мной стоит... Каждый человек стоит на своем месте и делает то, что ему нужно. И хотел бы Быков уйти из этой самой миссии, как первый раз Учитель его послал, вызвал и сказал: “Езжай и сделай лекцию, только с Гимном первый раз”. Да почему же я встретила этого самого Быкова, где он топтался, топтался...? А первые слова: “Люди Господу верили как Богу... “А начать до каких пор не мог? До тех пор ты не мог сказать..., где ты прилетел сюда и сказал: “Учитель, если бы не Ты, я б провалился. Тут кричит публика: “Начинай!” А как, Учитель, я мог начать, когда “Люди Господу верили как Богу, а Он Сам к нам на Землю пришел?” А когда же я Учитель начал? Когда перед столом Тебя я увидел, Учитель”. У тебя (Быкова) слезы на глазах, и ты заплакал. Если б не было у тебя вложено Сил Учителя, если б Учитель не ходил, не просил Всемогущую Мать Природу для того, чтобы Это все совершилось? Да почему же все члены повыскакивали, да почему же ты был в этом институте, там одни комсомольцы и взрослые студенты? Да почему же все сотворилось так, как надо? Да почему же Учителев народ, когда они убежали, огородил их на дверях, не пустил до тех пор, пока не кончилась лекция? А когда кончилась, так нехай, хоть головой об стенку. А вот это тебе и чудеса! Так ты и в это верить не хочешь, задаешь мне такие вопросы:” Почему?” ...Да все только потому, что этот дар, ты родился и получил делать такие дела. Да разве ты не знаешь, что у тебя гнили ноги? Да разве ты не знаешь, что ступать ты ими не мог?... Да разве ты не знаешь, что ты хотел сделаться святым, подошел к Учителю, говоришь: “Учитель, а у меня и пальто есть и обувь есть. Давай, Учитель, я все это раздам или продам или сдам, чтоб не было.” Тебе что Учитель сказал? А я помню. Учитель тебе сказал: “Успеешь, рано заниматься этим делом, у тебя нет еще на этот счет права и сил”. Дак почему же все сейчас ропщут о том, что тяжело нести терпение “Детку”? Так почему же все ропщут о том, шо невозможно поздравствоваться с человеком? Даже другой говорит: “И терпение то я понесу, ну, а как-таки так я его не знаю и скажут, что я дурачок, когда скажу: “Здравствуй” незнакомому?

Когда Учитель говорит: “Это не приказ, а просьба, твое сознание, твоя вера”...

Почему и говорит Учитель: “Да по Вере вашей и будет вам”. А мы долбаемся: то там выдерем, то там где-то. Кругом, только одни крючки да задоринки. Все выдалбливаем, что мы выдалбливаем и сами, ничего не знаем, что мы выдалбливаем, когда уже прошли этот этап? Тебе (Быкову) стыдно задавать эти вопросы, потому что ты уже сколько на них был и сам туды прешься, куда тебя не просят.

Я тебе сказала (про) ноги твои: страсть божья. Я тебе сказала: первый вступной вступай, где было сказано Учителем, все это делалось при мне: “Если без Гимна (стучит по столу) не давай никакую лекцию. Это Мне не нужно, потому Это Начало начал”. Ты б этого не сделал, если б ты не был благословлен и не было бы этих Сил. И никто бы этого не мог сделать.

Быков: Я говорю о другом, что вот люди спрашивают...

Валентина Леонтьевна: А вот эти люди спрашивают, так есть 12 пунктов для людей и пускай ее (“Детку”) исполняют. А если людям этим, кто спрашивает, не по плечу, пускай себе ищут, что им по плечу. А другого Учитель по выбору никому, ничего не оставил, так самое и тебе...

Сейчас чего ты хочешь, то ты и услышишь: и такое хорошее и такое прекрасное... со всех сторон, что одно искушение...так, что можно и прельститься...

А что в этом хорошего? В этой самой выписи (из Учителя) “Ворота”:

- А Учитель придет или будет взыскивать за ваше незнание или Вы Его не увидите за свое незнание...?

(“...все люди ищут его, но им он не приходит и не придет из своего знание”. Тетрадь Учителя “Ворота” стр.176) 1

Мужчина: По-моему там все-таки “Не встретите”.

Валентина Леонтьевна: Не встретите? Будете встречать вот этого: кто красиво пишет, говорит... уводится.

Мужчина: А в Библии написано, что будет много лжеучителей.

Валентина Леонтьевна: ...А Учитель меня дважды предупреждал.

Валентина Леонтьевна: Да, “Так - говорит, будут идтить, такая будет красота (завлекать)”. Где я гоню. И так гоню! У меня Учитель, 12 пунктов. ...Гоню. По-моему, при тебе такие случаи были. Ведь пойми, такие молодые, интересные хлопцы, и такие люди, которые защищали Учителя, Идею и на сегодняшний день поделались то Иисусами, то богами, то, бог его знает, еще появились какие-то там божьи матери, апостолы и т.д. и т.п. А вот эти письма святые через день, да каждый день в ящик... Я их не читаю - печка у нас такая грамотная, все перечитает... (Спели Гимн еще раз)... Где Учитель... старался, чтоб по воздуху шло оно...

Другие слушают, а другим там - ничего. Интерес совершенно другой...

- Да вот мы приехали еще, а еще узнать, вот там узнавать, вот это там платить. И тут того нету.

Здесь Учитель. Его Учение, которое “Детка”, - насыщает человечество то, которое хочет знать от и до.

- А если вам этого мало - мы хотим побольше? Тут большего нету, только столько, идите себе и ищите...

И бывают такие люди: “Вон отсюда!” - Грубо, очень грубо. Но делать нечего: “Мы привезли свое учение”. Зачем оно? У нас Учитель и “Детка”. Учителя проси с душою и сердцем. А “Детка” указатель человеку. Пожалуйста, Его исполняй. И не о чем говорить.

Первую лекцию Учитель читал там, у каком-то переулку, пригласили Его вот это хари -мари, йоги-моги и т.д. и т.п.

- Я такой человек, как и все люди, в таком же теле.

А один человек, там много было разговоров, а людей было вот столько, вот так люди стояли. Страшное дело.

Начали сыпаться вопросы. В это время один с этих пришельцев с публики говорит: “Порфирий Корнеевич, здравствуй! Да ты же меня знаешь, мы же с Тобою-то были у Чистополи, где меня назначали на операцию. У меня же было заражение как антонов огонь, отрезать назавтра руку. А Ты же упросил меня и врача, чтобы руку-то не резали. Вот мои руки”.

Я до этого дядьки, дала адрес, чтобы он на завтрашний день побывал у Учителя, где Учитель находится, прошу его, приглашаю, коль Вы друзья по Чистополи, да, пожалуйста, приезжай.

“Учитель, а я же твоему приятелю по психбольнице адрес дала, пригласила его. А Он, между прочим, говорит: “Да то был призрак”.

Я тогда об этом ничего и не знала, и знать не могу. И села... Кручусь, верчусь - спросить у Учителя назавтра. Страшно. Похожу, похожу, а как я спрошу у Учителя? Страшно. Никакого этого дядьки не было. А призрак же тут как тут. На поддержку Истины выскочил. Пришел с человеческим голосом, во плоти человеческой.

Вот с этих людей - Петро только там был, с этих людей, что вот на сейчас, и больше там не было никого.

Да какая Сила Вселенная, Могущество, что Учитель знает наш поступь, скрозь и всюду! Как Он пишет:

“А вы Меня не видите, а Я вас вижу всех и всегда с вами”.

Так вот, это вот самовольники тут сидят те, которые сейчас.

Вперед я вижу уже стоят границы - не шагнешь. И назад отступить страшно. И пытаются.

Так что, наши дорогие, непослушание и самоволие. Наверное тянет туда, где возврат... и отсебятина быть не должна!

Когда Таня Антонова привела корову с поля. И говорит:

“Папа, а там бабы. Что ж они только говорят! Говорят бабы, что пошел Китай на нас войной”. - Это в то время в 60-е годы.

“Куда, папка, деваться будем?” А я сидела у Ульяны Федоровны там, ковыряла платье. И говорю: “И что ты перепугалась? И если тебе так страшно, заматывайся у простынь и дуй на кладбище”.

А Учитель помолчал и говорит: “Таня, не бойся ничего. Будь всегда с Учителем. Проведет по самой тонкой проволоке свой народ. И накормит одним яблоком всех. Не один человек не... (не разборчиво)”. И пошел...

Где я по себе понимаю - уже сколько раз подыхала. Один раз был такой случай. Были москвичи, а у меня пошла ртом кровь. Наверное ртом и носом. Я сама не знаю чем. Я только, как они побежали, увидели это, лежала на диване. Что Учитель, у Леонтьевны бежит кровь. Подошел Учитель ко мне. А я, наверное, была уже готовенькая... Что Он меня схватил и потянул. Потянул, облил, туды, сюды. Принес. Нет, уже оттуда Он меня не нес. Я сама как-то шагала. Легла. Эту кровь убрали. И говорю: “На что Ты меня принес? И я уже, Учитель, была и не помню уж ничего”. А Он говорит: “Нужно”.

Опять пошла, пошла. Я ж чуть меня отпускают, я не лежу... И таких случаев было уже 4... А живая, как та кошка.

А сейчас, в последнее время, явилися какие-то новые учителя. Явилися какие-то новые боги... Что Учителево это оставляется. Что надо делать уже по-новому. Это все устарело. Да неужели история устарела? Да неужели?! Учитель пришел во плоти показать свои действия и силы Человеком, что Это есть! Да почему же на сегодняшний день, должно оно все устареть? Да почему же эти самые всякие учителя и подходчики что вот мне Учитель говорил, чтоб я был тут хозяином и то. Да вот за этот мой овчарский характер спасибо!.. Напиши. Пусть Учитель напишет тебе, тогда будешь, а сейчас уматуй отсюдова. К чему? Зачем? Откуда? Да много знаете: тот лечит, тот калечит, тот еще что-нибудь. Да вот есть медицина, да нехай себя лечит. А наше Дело: дал совет и выполняй “Детку”...

Поднял меня Учитель в четыре часа, хотя я и сама не спала - было очень тяжело Учителю. Я загодя объявила народу: “Учителю тяжело. Уезжайте”. А тут Он меня поднял и сказал: “Пойди и прими всех”. Было их шесть человек. Я их приняла всех до единого.

Утром Он сказал: “Я хочу борщика зеленого.” Апрель месяц, зелень только повылазила. Нащипала. Сварила борщику как раз на тарелочку. Он его покушал. Испекла яблочко, яблочко покушал. Через некоторое время говорит: “Валентинушка, дай молочка”. Принесла Ему молочка, съел. После этого говорит: “Как бы я хотел арбуза”. Я говорю: “Учитель, у нас арбузы кислые, а у Таи (у моей приемной дочери) - есть, она солила поздно.” Я скорей говорю Юре: “Юрочка, заводи машину, поехали до Тайки, привезем Учителю арбузов”. Поехали туда.

Но до того, как мне ехать, Учитель встал с постели и сказал: “Валентина, сохрани мое тело, как зеницу глаза своего”. Прошел по комнате, возвращается: “Ты слышишь? Сохрани мое тело, как зеницу глаза своего”. Еще раз прошел, Он мне так строго это сказал, что я и сегодня не могу это выбросить, так оно в мою душу вошло.

И вот я режу арбуз по маленькому кусочку и Ему даю, режу - даю. Он почти пол-арбуза съел. Я гляжу, а Он как сидел, так и сваливается-сваливается. И ушел... Были свидетелями Его ухода - Анна Петровна Тришина и Настя Афонина.

Конечно мы Его не схоронили. Уже в то время знали, что мы только тело Его хороним...

Валентина Леонтьевна: “Так я всегда прошу, что це не мое, а Учителево. Бо вин меня ж научил все це делать. И я делаю як технически, сил у меня нема их, чтоб я похвасталась, что це я. Никто не скажет никогда, что це я кажу, це я делаю, не я. А делае все Учитель своими силами.... Я, вы знаете, это уже о Учителе, идет таке провозглашение от народа, как Он сказал: “Сила вся в народе.” А я не верю! Того, что я 34 года скрозь была с Ним. И видела отношение как администрации так и всего окружающего, где были только насмешки, поношения, оскорбления так далее и тому подобное. В особенности в последнюю психбольницу Новоровенецкую, да и никогда-никогда не забыть. Такое отношение было - жестокое... А кто их знает, как у них прошла перестройка? Каждый перестраивается, чтоб себе было и смачнэ и мягкэ и чисто...

Да я, например, только скажу, что Учитель пришел с НОВЫМ, НЕБЫВАЛЫМ, но какое оно это новое, небывалое? Я вам ничего не могу сказать, как Он да сказал: “ЭХ, ЕСЛИ БЫ ЛЮДИ ЗНАЛИ, ЧТО НЕСЕТ ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ УЧИТЕЛЬ! ДА ОНИ БЕЖАЛИ ОДИН ДРУГОГО БЫ ДУШИЛИ, ПОТОПТАЛИ БЫ. ДА ЛЮДИ ЖЕ КАК ЛЮДИ НИЧЕГО НЕ ЗНАЮТ”.

Я сама себе представлю, как спросят ученые: “Что Учитель, а война будет?” - “А до войны что?” - Повернется - и пойдет, ничего не скажет...”

(Вспоминает Игорь Хвощевский: “Самое трудное у Учителя было, когда Он в Новошахтинской сидел. Прямо написал: “Худшего у Меня не было по истории. Молодые врачи, как палачи, уже снимали с Него жизнь совсем. Если б не Валентина...” Помню, приехал в Москву, через неделю восстановил силы. Всех собрал. Поставил Валентину к Себе и сказал: “Низко кланяюсь с благоговением Валентине за то, что она Меня спасла!”)

Валентина Леонтьевна: “Мы приехали с Сашкой, а он из глубины двора кричит: “Валентина! Спаси! Только ты спасешь!”

“Ой, ребята, - я говорю, - Сашка, вот такое положение единственное спасение, что у меня есть девчата такие, что помогут......И у меня уже получилися деньги, а я пошла к главврачу, понесла этот конвертик дать. Я ей даю. А она - за трубку звонить в милицию. Я стою на коленях умоляю. “А я, - говорит, - тебе сейчас... Кто тебе дал право?” Она звонит, а я - по рычагу, она звонит, а я - по рычагу... “Вы в моем кабинете!”..

Стою на коленях, умоляюще прошу: “Я не жена, я сестра жены Его. Да ради Бога, да отпусти!” Вылезла я оттуда каким-то путем. Вылезла я, ошарашенная стою, как дура и думаю, что же мне бедной делать? Шо ж мне оставить Учителя, что просил “Валентина, спаси!"?

Что ж я делаю? У санитарки спрашиваю адрес этого врача... Она мне дала. Прибежала я домой и говорю своим: “Завтра я рано утром уезжаю” ...Я еду в Гуково.”... Рано утром первым автобусом поехала. А шофера меня уже знают. Каждый же день - не было ни одного дня, чтобы я не ехала.

...Позвонила. Она мужа уже проводила на работу. Сама дома. Я-те... те..., те...те... язычище в то время... Она меня приняла неплохо. И я “дотетекала” и все (что и для себя было припасено) оставила ей и поскорее ушла.

Приехала я домой. А тут надо ж и покормить Учителя. Собрать в дорогу. А денег ни копеечки. Меня “базарная” выручала. Пошла, попросила. Но у меня в первую очередь надо двух питомцев содержать, на дорогу. Они же как в автобус сели: “Бабушка, а мы это хочем!” Тут бутылка ситра, там пирожки или что-нибудь необходимо... Пошла, а Учитель уже скупался. Сразу послабело с того же самого дня. На став ходить. На свидания я приношу Ему еду. Будочка такая... уже я Учителя покормила. А ездила каждый день. Один раз только Его покормить. У меня не было ничего и не от кого не отламывается. Понимаете, как? Не от кого не отламывается. А я, бедненькая, сама себя вот хвалю. Выскочу еще не рассветает на тот базар, на ворота, бабы же бедные и тоже с хуторов приносят то яйца, то картошку. Такое ведро возьму и нахальство набираю на глаза и меньшим ведром продаю. Да на десятку яиц десять копеек беру. Сто штук возьму - рубль. Заработаю. И на дорогу надо, детей обеспечить надо. И Учителю надо поесть.”

ВОПРОС: “... вы были в Москве, были в Звездном городке, не могли бы вы рассказать, с кем вы там встречались, о чем же шел разговор?”

Валентина Леонтьевна: “Да там их много было. В этом ихнем клубе... Филипченко привез на черной “Волге”. Я была там. Наумов показывал фильм об Учителе. Космонавты очень хорошо встретили меня, рассказывали там, показывали свои стенды, фотографии, в общем все то, что у них там было, оформлено художественно. Кто меня водил я не знаю его фамилии. Но из летчиков. Но когда кончился фильм Наумовым, то он представил меня как соратника Учителева, где я всегда была вот с Ним. Попросили меня рассказать об Учителе. Что я знала, то все там и рассказала о Учителе.

Что такой-то человек. Встретилась в 54-ом году с Ним. Встретилася я еще, знавшая о Нем, дядька Михайло рассказывал. Все это я рассказала космонавтам, что Он есть один единственный, который вы летаете только в скафандрах, да в экипажах. А Он ведет наблюдение за вами в ЕСТЕСТВЕННОМ ПОРЯДКЕ, какой он есть. Никто не возражал мне в этом. Рассказала я им стихи. Рассказала как Он охраняет вас там, как Он болеет душою за вами, как Он говорит, что это пустое место. Этого все до одного прекрасного момента, и все это не нужно.”

ВОПРОС:” А как вообще эта встреча организовалась, Валентина Леонтьевна?”

Валентина Леонтьевна:” Да какой-то вызов был Учителю. А Учитель взял да меня послал ... Только в Космогородок я раньше ездила, а в “Правду” - потом... “Правда” была третьим визитом. Первая я была в Кремле, как раз Суслов умер... Второй раз я была в Космогородке. Третий раз была у “Правды”. И все меня Учитель туда посылал.”

Петро Матлаев: “Леонтьевна, а ты рассказывала как Учитель писал Гагарину письмо, нет?”

Валентина Леонтьевна: “А где я там могла рассказывать? Нет. ... Римма носила Гагарину письмо. Да. А он отказал. Там была просьба я хорошо знаю такая, чтоб он рассказал народу как он встретился с Учителем в этом небесном пространстве. Но он отказал. Ответа никакого не дал...

Когда были похороны Гагарина, когда Вадим ехал с Ленинграда в Москву попутно случайно познакомился с одной женщиной в поезде. Где женщина ему рассказала, что она была на похоронах Гагарина. Ни о чем мать его не плакала, ни о чем она не сострадала, как она только говорила: “Эх сыночек, ты милый мой сыночек. Да что ж ты народу не рассказал правду? Да ты бы, сыночек, никогда же не умер бы, да ты же, сыночек, был бы живым!” И больше такого, ну, как сказать, восклицания, обиды не было на него, что он не рассказал ту Истину., Которую он должен рассказать народу. Утаил Ее...”

ВОПРОС: “Валентина Леонтьевна, здесь, на хуторе была фотография. Об этом знают все...”

Валентина Леонтьевна: “Об этом знают все, что через Наумова Митчелл за спасение ихней жизни на Луне во время какой-то аварии им грозила истинно гибель. И Учитель там их спас. В знак благодарности он написал Ему письмо, Учителю, и подарил свою фотографию.”

Наумов: “Я хочу еще сказать об одном человеке, который сыграл в моей жизни тоже большую роль. Это был американский астронавт Эдгар Митчелл, шестой человек на Луне. Когда проводил телепатические опыты... для меня этот человек - особый человек. Он полетел на Луну технологом, а прилетел гуманистом. Он тоже верил в сознание, он тоже верил в расширение полей сознания, о чем говорит Учитель, о чем говорит Вернадский - это все одна и та же Идея. Мы никогда не усовершенствуем наш интеллект, если не усовершенствуем наше Сознание.

И когда однажды при нашей долгожданной встрече, Эдгар Митчелл прилетел в Москву, я с ним встретился. До этого мы переписывались долгое время. Он был моим большим защитником, спас меня в трудные моменты моей жизни. Когда мне пришлось пребывать в очень тяжелых местах, как говорят сейчас, не так отдаленных. И вы, знаете, я ему посылал фотографии, а потом я ему послал снимки и материалы. И он меня очень благодарил за это. И когда мы встретились, он мне сказал: “Да, у нас были трудные состояния, аварийные ситуации на Луне. Да, я на Луне испытал особое состояние. Это было особое состояние. Проникновение и понимание Божественности Вселенной”. И когда он внимательно посмотрел еще раз на фотографию Учителя, он мне сказал: “Я видел этого Человека на Луне. Я Его видел, я видел Его лицо. Боже мой! Мы же тогда просили Бога. Спаси Ты нас! Спаси Ты наши жизни!..”

Петро Матлаев:” Люди всегда спрашивают: “А как же, интересно, вот Учитель, к кому Его отнести, Кто Он здесь?”

Да Учитель очень просто относился к этому вопросу и свободно пояснял притчею: “...Хозяин хотел сделать доброе дело. Построил дом, хороший дом. Собрал всех лодырей и тунеядцев, сделал им все, все, все. Пищу, и все в доме, все устроил. И так хотел, чтобы эти лодыри спасибо ему сказали. Но лодыри молчат.

Приходит он и спрашивает: “Может вам еще что-то сделать или что?”

Молчат .“Ну ,- думает, - я наведу порядок все доделаю и тогда они мне скажут спасибо”. Доделал и ушел. Проходит время... Приходит второй раз. Они молчат.

“Дак вы что-нибудь, или скажите “Спасибо”, или что вам еще надо?”

“Плохо туалет на дворе, ходить, все у нас хорошо в доме, нам все хорошо. Но, а туалет на дворе”.

Построил в доме туалет. “Ну, - думает,- теперь приду, они скажут спасибо.” Все-таки трудится хозяин, все бесплатно им дал.

Когда он приходит, они опять молчат. Рассердился хозяин. Пошел взял керосина, облил весь этот дом. И сжег вместе с этими лодырями”.

Когда Учителя в свое время, начали люди Его узнавать, интересоваться. А кто Ты такой? То Он рассказал им притчу о том, когда вышел человек на горизонт. Идет, смотрит - берлога. В берлоге - зверь. Он пришел, пригрелся с зверем. А зверь проснулся и убил его.

Вышел второй человек на горизонт. Видит - берлога. Пришел и сразился с ним. Со зверем. А зверь его не убил, а череп снял.

В это время заскакивает Его супруга, супруга Учителя и таким криком, воплем: “Что вы здесь, - мол, - балагурите? Коровы не вычищены, ничего. Хозяйство, и то, другое. А вы здесь бездельничаете”.

Приходит Учитель, приходит в сарай. Ставит ведро, нагибается и руками убирает это в ведро. Для всех приезжих это так было интересно...Мы видим в этом человеке...”

Вопрос: “ Так вот кого видят в этом Человеке? Вот приходит Учитель. Кого видят Бога или Учителя?”

Петро Матлаев:” Они... В том и беда, что и самая большая беда, что они в этом человеке не видели Человека, а видели Бога. А Ему надо было всегда оставаться Человеком. Как это было ни тяжело. Потому что Человек, который несет такую Миссию для человечества, Ему надо самому созреть, чтобы созрело человечество. Ему всегда надо оставаться просто Человеком....Всегда. Со всех позиций, всегда прежде всего все доводы начинать должны просто с человека. А разговоров много не было. Он не шел на лишние разговоры. Понимаешь, так как в это время не хотел Он еще лишние разговоры, не хотел иметь лишние контакты... Эта притча так она и осталась недосказана. Есть в тетрадях, что вышел новый человек на горизонт и не связался со зверем. А пошел по- новому, не проторенному пути.”

Валентина Леонтьевна:” А я Учителю: “Бог”. То Он мне сказал: “Не время, ты меня предашь”.

Я никогда не называла, никогда, покаместь уже пришло то время, где Учитель стал писать и говорить Кто Он есть.

Пришла Гаша Ивановна к Учителю в тот день, когда приехал Наумов с Власовым писать статью или историю о делах Учителя. Но в это время эта женщина много-много лет знала о Нем. И она к Нему преклонялася, как действительно к Богу. Пришла, поцеловала Его, и побыла она с Ним, и ушла поцеловавши. В это время, увидевши эту историю Власов, набросился на Учителя, который лежал в постели.

- Дак, это перед тобою преклоняются что ты Бог?

- Да спроси у них. Не я же это заставляю говорить. А она сама.

- Так, я сейчас уезжаю. Я считал, что я приехал, действительно, к покорителю Природы...

И как подняли они “гвалт”, как подняли скандал. Учитель возревновал, что он ехал к какому-то герою нашего времени. А этот герой оказался и не в том плане и духе, как понимал Власов. Где этот себе кричит Власов. Учитель лежит на кровати кричит.

Наумов свидетель этого дела. Он ходил, ломал руки. А я говорю:

- Да люди же не умирающие: и Ленин, Пушкин, там Лермонтов. Но яки я там уже их позабывала, ну их поназывала. Но люди же не виноваты и по своим заслугам, что они живут сегодня в сердцах народа. Дак, почему же за свое сделанное Учитель наш не должен жить во веки веков, когда я Его признаю?...

- А я говорю: потому и потому. У меня припадки, менингит были. Это самые такие страшные болезни, которые не покоряются нашему, нашей медицине. Да и еще ряд таких по мелочам, как они у каждого есть.

И говорит - уже тон у них изменился по-другому, и Наумов свидетель... В большом доме Учитель на кровати лежал.

Учитель говорит: “Деточка, ты же страдаешь болезнею”.

- И у меня, вот, Учитель, шишка на ноге. - Показывает, тон сменил свой.

Утром Учитель его принимает, Сам выводит на улицу, Сам его обливает водою. Сказал: “Валентина сделай все то, что ты сможешь”.

Все я ему сделала. Тут же Учитель спрашивает:

А бронхита-то уже и нет. Не потребовалось здесь никакие сроки времени. Тут же все ушло.

Через сутки и шишки не стало. Власов-то живой. Не знаю, какие у него на сегодняшний день поступки. Есть ли эта шишка или нет. Но это был факт. Где это действительно доказывают фотографии, что Учитель его и принимает, и обливает. И только он в то время сказал: “Не было бы живого свидетельства на моем теле, никогда бы я не согласился о Тебе, Учитель, написать ту Истину, Которую я написал”.

Но все эти болезни, какие бы не были, где Он и пишет ясно: “Не болезнь играет роль над человеком, а человек над болезнью”.

Сюда надо душу, сердце, Любовь, Веру, Надежду. Чтобы была Человеческая душа открыта в том плане, как у нас был живой факт.

Поехал Марк Иванович со своею Ольгой Григорьевной... Они не назвали. И я сейчас не могу вам врать. Но это по нашим этим всем догадкам, когда они поехали, у Олиной сестры день рождения было. И они там пробыли 10 дней. Оттуда обои больные приехали. Такие больные, что, ну, смерть и все.

Я пошла к Учителю и говорю: “Приехал Марк Иванович с Олей, Учитель. Такие негожие - Марк Иванович с кровати встал, упал. Пожалуйста...”

- А у него, что языка нет? - Я постояла, пошла. Я вижу, что этому худо, встал, да к столу, да к шкафу, да упал, и в это время Учитель ждал же его, чтоб он пришел, Его попросил. А он не просит. И пришлось идти самому Учителю сюда. Но я тут его подымаю. Оля плачет. И в это время подходит к нему Учитель и говорит. А холодина была - это страшное дело. Я не знаю, сколько градусов. Но раз мне холодно и всем людям холодно.

- Марка, если хочешь еще пожить на свете, пойди вон туда в сад. С душою, с сердцем выпросишь, то будешь жить, не выпросишь, не приложишь душу, сердце и Любовь к Моему же - ничего не получится.

Он с ходу побежал. И нету, и нету, и нету. Оля не может пойти посмотреть. она с кровати не подымается.”

Валентина Леонтьевна: “В одних трусах. А я не могу уйти из-за Учителя. Думаю, может, подох, может и замерз, может, там что-то с ним? Учитель стоит, его ожидает. А я, как раз, сидя готовила. Не по еде я не вышла к нему, а уже мне было страшно от самого Учителя - бегать в таком порядке. Когда он идет, не идет, а прямо бежит с улицы, падает на колени, просит: “Прости меня, Учитель!” Но мы понимаем, что они были у сестрички и сделали - “будьте здоровы”...

И с тех пор пока и не ушел Марк Иванович, этого он не ощущал...”

Петро Матлаев:” Я хотел поднять такой вопрос. ...Учитель ходил в таком состоянии, униженном, оскорбленном состоянии и никогда себя...

Вот многие ставят вопрос: “А почему что Он Бог? Почему? Как это?” Он никогда себя, никуда не возвышал. Он нес свои дела и по делам определялся в людях.

Когда первые люди к Нему начали приезжать, они приезжали с религиозным наклоном. Они признали в Нем первородного Человека... Да, по истории как первородный, первый родившийся на белом свете с полнотой Человек. А Учитель ходил, много Он двигался по станциям, по железной дороге, везде. И все Его называли ПОБЕДИТЕЛЬ ПРИРОДЫ, Победитель Природы. Вот.

А когда Он много людей поднял, много поднял таких людей, которые по 17 лет лежали в постели. Вот, на Варшавке в Москве, женщина 9 лет лежала в постели и в бесчувствии. Он помыл ей ноги. И назвал по имени-отчеству. Она поднялась. Я знаю одно, что сколько людей приходило, что семья разваливалась. Он обязательно говорил обиженному человеку Не кто обидел, а обиженному человеку: “Пойди, помой мужу ноги. Поклонись. Попроси прощения. Не возвышайся перед ним”. И всегда было в семье хорошо. И многие случаи, и многие случаи, когда Он давал совет, всегда было хорошо в семье, на работе. Ну, во всех отношениях со здоровием. И Он в это время стал УЧИТЕЛЕМ НАРОДА.”

Валентина Леонтьевна:” Кроме Его в таких делах никто ничего не мог сделать, никогда и ни за что по ныне и день. И от начала мира человеческого. Только Он. Хотя Он дважды пришел на Землю во плоти, то в этой плоти как-то оплодотворился и нашел себе местечко Всевышний Бог - Тот, Которому нет Начала и Конца. И только: в любой беде, в любом горе, где бы ты не находился человек любой.

Даже такой случай был. Марья Матвеевна обливалася. Ей обливаться негде. Так она выжидала темную глухую ночь и в это глухую ночь она выходила обливаться. Только вышла с подъезда на тротуар. Там такие две полоски деревьев, среди них она обливалася. И тут на нее два, как с неба упали, нападают. Она как закричит: ”Ой, Учитель, родненький да спаси же меня”.

- А вон,- говорит-, стоит. - Да они как шаркнули от нее, и так и нет.

Как будто бы оно смешное, а это было, истинно, мы были как раз в Москве, только мы были здесь, как она называется - то? Марьина Роща. Приходит, плачет и говорит: “Учитель, родненький, Ты мой, Учитель. Да что же это они на меня напали? Да спасибо, что Ты меня спас!”...

Так где бы ты не был и что бы ты не делал, а все равно обращайся к Нему.

Он Начало. Он Конец. И летом, и зимой, и в любом месте. Если имеешь душу, веру человечества и сознание и твои поступки...”

Вопрос: "Он был Человек, Учитель ...человеку свойственно ошибаться. Он ошибался?”

Валентина Леонтьевна: “Да. В этом плане, что Учитель говорил, когда я там крикну: “Ой Учитель мне надо было так сказать, а я сказала так...”

Но это, когда дело идет... то, что таскали меня все по этой администрации. А Он говорит: “Ничего. Как получилось”... В некоторых случаях и Учитель даже ошибался.”

Петро Матлаев:” Я хочу сказать, дополнить, ответить на тот вопрос, который раньше держал. Как Он стал Богом? Он всегда старался, чтоб это никто не говорил. Понимаешь, носи в себе. Зачем? Пока не приехала какая-то женщина с Урала и не засвидетельствовала о том, что Он есть Бог Земли.

...Сейчас религии особо обоснуются на этом термине, что именно должен быть БОГ ЗЕМЛИ. Тогда Он свободно начал разрешать... что именно Он - БОГ.”

Петро Матлаев:” Признали Его раньше. Его засвидетельствовали, что это так.”

Валентина Леонтьевна: “Но у Учителя была такая оговорка: “А Я, - говорит, - разве сказал, что Я БОГ? Ты же Меня назвал, что Я БОГ. Почему ты Меня назвал?”

Тот ли, другой человек. По делам судит. Когда многие люди обращаются к Учителю, за чем они больше обращаются: “Дай то, Учитель, дай мне то, Учитель, чтоб моему сыну то, а дочери вон то, а там квартира, а там машина, а там еще что-то?” Учитель никогда не противоборствовал в этом, в их речах. Но говорил: “Два брата жили. Пошли на охоту. Надели патронтажи эти на себя. Вооружилися, вошли на опушку леса. Остановилися и совет имеют среди себя: “А куда мы пойдем? В какую сторону?”. Явился перед ними старичок и говорит... "Ребята, не идите в ту сторону, там хитрая, она вас погубит". И они не успели глазом моргнуть среди себя, как этого старика возле них не стало. Ну, говорит, идем, ладно, посмотрим, что там за хитрая. О, как они идут - глядь, а там лежит клад. Неподъемный. И совещаются среди себя: “Я пойду запряжу свою лошадку, приедем, заберем этот клад. А ты здесь карауль”.

Пока он домой дошел. Явилася к нему эта мысль, чего это ради я буду делиться с братом. Скажу жене, яд у меня сильнейший, напечет пышек, а он жрать захочет, поест - брякнется, а у меня будет весь клад. Что было и сделано. Напекла жена пышек. Он едет. А тот сидя, его ожидая с телегою, думает: “И чего ради я буду делить этот клад? Да он будет вставать с телеги, а я его на мушку только раз, и - мой клад".

Что было и сделано. Этот брат встает из телеги, и он его на мушку. Он упал, подошел. Поковырял, поковырял - готовый брат. И начинает раскладывать по телеге, чтоб уложить этот клад. О, как глянул - пышки, одну за другою туды посылает - съел. И тут же - бряк - и все!”

В это время Учитель говорит: “ Ко всему должен человек и присмотреться, а, в особенности, прислушаться.

Да почему же они не послушались слова, где было им сказано и перед ними не стало этого старика, который им указал указку, не ходите туда? Это было ихнее непослушание.

Второе дело, скажите: “Кому достался этот клад?” И ушел. Дальше разговаривать не стал. В Учителе - строгость. В Учителе- Любовь к людям. В Учителе - Могущество и в Нем же Справедливость...”

Петро Матлаев: Когда Учитель поставил вопрос поднять женщину, которая 17 лет... лежала в постели. Он дал себе такую задачу поставил, что, если Он поднимет эту женщину, Он должен разуться. Это было начало Его пути. Он всю ночь работал с этой женщиной. И всем сказал: “Вот если я ее подыму, то я разуюсь, вообще буду босый ходить... А потом Ему передают: “Порфирий Корнеевич, э, старушка та ходит. А ты обутый ходишь”.

Петро Матлаев: “Как? Да не охота. Это же разуваться надо. Не так же это просто. Пообещаться это одно, а остаться в этом состоянии... Говорит:

Старушка бегает: “Садись, Порфирий Корнеевич, я тебя накормлю, напою. Я не хочу сказать, что я такая... Но по дому все управляю."

Вышел Он оттуда и думает: “А все-таки начинать надо!” Сам себя поставил в такой тупик. Разувается и пошел. Во-первых, ноги стали как колодки. Они не обморозились, а все равно налились. “Иду, - Он говорит, - по городу - все смеются. Мне так больно и холодно... Мне, нет никакого терпения. А все смеются. Взял я, обулся. Мне хорошо стало, и никто не смеется. Где, - говорит,- логика в этом деле?”

В общем, Учитель как бы ни шел, но не так уж легко Ему давалось. Зимою на товарнике... у вагона тамбур-то есть. Мороз - 22 градуса С. На тормозной площадке... Поезд идет где-то 60 км/час. И Он стоит и за металлический поручень держится, и в одних трусах.”

Мужчина: “Да, вот как описывает вот этот самый проводник-кондуктор, который с Ним несколько раз ездил. Он говорит, что Он стоит в одних трусах, и стоит, и перетаптывается. А мороз - под 30 градусов С.”

Петро Матлаев: “Ну еще бы Он был бы недвижим, тогда бы Он вообще"...

Мужчина:” Это говорит о том, насколько же Ему трудно было, тяжело.”

Петро Матлаев:” Да. И кроме этого, Сил этих, все-таки и Разум надо было здесь применить. Сознание. То есть, пропустить это сознательно, чтобы сама Природа Его как-то сберегала ЕГО ПОСТУПКОМ... Самое страшное, когда нормальный человек идет и несет людям... СПАСЕНИЕ и все с Него смеются. И 40 лет - это такая тяжба, которую вынести я не знаю, кто бы мог.”

Валентина Леонтьевна: “Уложилися мы все спать, а Учитель в это время, уже кончилося... все телевизионные передачи, взял и выскочил с хаты и пошел. Крутит, мороз. Это было такое страшное, лежу и думаю: “Где Он, и что Он?” Невозможно. Шесть... Его нет. Приходит утром. Или Он пришел или ком снега. Это было невозможное. Ульяна Федоровна его начинает брать и на “Ч” и на что хочешь.

Он стоит и говорит: “Ульяшечка, а что мы будем сегодня завтракать?” Она выскочила, пришла сюда.

- Ой, Ульяшечка, я тебе как расскажу: ” Я был в степи, аж, за бойней туда, я даже не могу сказать, где я был. Когда вот это утром уже машина ехала, буксует. А надо вывести на завод там куда-то рабочих. А я, как осветили меня фары, я иду в лоб машине. Машина как встала, как начали люди разбегаться с этой машины. Кто куда...

Я им кричу: “Это я, это я, это я!” Меня никто не слышит. Бегут, кто куда. Кто упал, кто сковырнулся в снегу там, не поймешь что.”

Ну, тут Ульяна Федоровна опять начинает “брать”: “Ты людей пугаешь, да ты такой сякой...” - "Ульяшечка, да я их не пугал, я шел.” - Вот такая сила должна быть у человека. Кто из нас мог бы это все сделать?...”

Петро Матлаев: “Если он идет в сочетании с Природой... А ведь Учитель и шел и в любом месте мог любой сказать и показать пальцем, плюнуть в его сторону. Это в любой местности. Мы же дикие люди. И смотрим с нашего начала как на дикого человека. Но где же наша культура, где же наше воспитание? И вот Он рассказывает: “Пришел я в Ровеньки. Иду. И два пьяных прицепляются на рынке. Ведут в милицию”.

Ему так эти “психушки” уже надоели, так эта милиция надоела, что нет никакого это ... и вот Он километр, два с половиной, кто его знает там расстояние, по городу, ведут. Сами в стельку пьяные. Он, если бы так, как был, я даже не знаю какой, как кинул бы обоих... физически он очень сильный. Но он не имел права против людей руку подымать. И вот Он и шел так далеко, что дошел до железнодорожного вокзала. Они так уже устали идти рядком, понимаете? Послабели их руки уже. Он весь смирно идет. Тогда Он стряхнул их и побежал. Так вот Он часто говорит: “Петро, как обидно, что хочешь человеку дать то, что он, если бы знал, что я ему дам, он бы все бросил. А незнание его доводит, что берет еще и плюет тебе. Что самое для меня страшное...”

Валентина Леонтьевна: “Поставил свой чемоданчик. И так же самое женщина ехала точно с таким чемоданчиком.

Учитель схватил ее чемодан, встал и побежал.

А это женщина кричит: “Милиция, люди!”... Все пятое, десятое. А у Учителя, что в чемоданчике было? Тетради, там бумажки какие-то, и ничего. А у ней же видно, ценность какая-то была. Столько крику. Милиция Его догоняет: “Ты обокрал женщину”. А Учитель уверенно говорит: “Да, это мой чемодан” ....забрали Его в отделение привели: ”А это чей чемодан? ”А Учитель... молчит. Понял.”

Люба Матлаева: “Иду я к Леонтьевне, а Он стоит чистит картошку. Говорит:

“Люба,садись,- поздороваюсь, поцелую Учителя, - Люба, а ну садись, помогай картошку чистить!.. Вот помогаю Вале чистить картошку, она борщ готовит. Будем есть борщ, сейчас наварим борщ, будем борщ есть”.

Сажусь, чищу картошку, он мне отдает нож, а Сам другое что-то берет или арбуз чистит или тыкву чистит. То Он берет капусту чистит:

- Давай, Валя, что еще тебе помочь? Люба пришла давай, что тебе еще помочь?

Он все делал... В саду... пойдет, Он тоже берет тяпку, помогает тяпать. Даже вот это уже в преклонном возрасте и то Он даже мог помогать. Брал тяпку, поскольку у Него сила была, Он тяпал. Вместе с Леонтьевной... Кто там еще тяпал, - приезжали сюда, к Учителю, - тяпал вот. А когда мы ездили к Учителю в Сулин, когда Он там еще был с Ульяной Федоровной. Он там постоянно, когда мы приезжали, Он бахчу Сам выращивал хорошо. Говорит:

- Ну, Петя, Люба, я вас угощу арбузами. Сам лично вырастил!

- Кушайте, вот это Я, Я вырастил! - И мы кушали там.”

Петро Матлаев:” Он постоянно картошку тяпал. Собственно говоря, огород, если бы мы не приезжали, не помогали, то, весь огород был на Нем. Жуков собирает, и тяпает, и все, все. Ну, в общем, Ульяна Федоровна, Его в этом смысле немножко гоняла, честно говоря. А бахчу он любил. Пологорода садил бахчу, тяпает, поливает, - все вовремя, действительно, видно было, что всегда перестарается: очень рано посадит, она вырастет...

Это уже у него была привычка. Да все пораньше охота было. А бахчу надо всегда, когда земля прогреется определенно... Сильно Он был обиженный, но всегда у Него бахча была очень приятна. Мы приедем: “Учитель, давай польем.” А Ему приятно. Поливаем, делаем, делаем лунки; польем. Тогда особо был активный в этом деле. Очень хорошо по сути дела.

К Нему как человеку, очень хорошо относились соседи. Со всеми Он дружил.”

Валентина Леонтьевна: “...Да весь почти город!”

Вопрос:” А вот интересно, как к человеку, а Идею Его, они как, принимали?”

Петро Матлаев:” Никак. Не могли в нем этого принять. Никак, потому что он жил с ними: пас коров, косил сено. Он с ними все делал, а рядом. Как уже сказать, что он какой-то не такой, как я ... косит сено, также гребет, также возится, беспокоится, за коровкой ходит?”

Вопрос:” ...Так Он, что, за чудака слыл? Как вот Его образ жизни?..”

Петро Матлаев: ”...Разные люди по-разному воспринимали.... Его воспринимали. Восприятие разное было. Но чтоб воспринять, что в Нем что-то! - в Сулине никогда не было этого. Вообще с людями Он дружил. Он никогда не был... ну, собственно Его поступки оправдывали Его как очень хорошего человека... Очень. Чествовали Его все Корнеевич, Корнеевич. Нет, не называли Его там Порфирий Корнеевич, а Корнеевич. Как Корнеевич!..”

Петро Матлаев: ” Дядя Паша. Как, Корнеевич, здоровьечко?” ” Да ничего. А как у тебя? “

Значит, как это, хоть городок, хоть районный центр. Но как-то все знают... С каждым Он постоит, с каждым поговорит...”

Валентина Леонтьевна: “Поезда едут. не было ни одного машиниста, чтобы это Ему не отдали честь и чтобы...”

Петро Матлаев: “Да. Посвистят, рукой помашут. Понимаешь? Такое вот отношение людей очень было доброжелательное.”

Валентина Леонтьевна: “Косили мы с ним сено у “Ударник” - совхоз. И оттуда мы пошли с ним вдвоем. Дошли до “Ударника”. А Он мне говорит: “ Валентина, пойдем-ка сюда.” “Пошли - куда ты, туда и я.” А колючки эти золотые прямо вот, по низу!.”.

Петро Матлаев:” А колючки эти по пять сантиметров в длину.”

Валентина Леонтьевна: ” И Он идет впереди босый, а я следом за Ним иду в тапках. Кровь льется с ног. Нам же далеко идти. Очень далеко. И мы идем прямо, как Он сказал, по простому... Идем, а там свиньи бежать туда у свинарник. Он дошел туда, где ложилися свиньи, В этот борлог. Поднял трусы, залез туда. И ходит по этой борлоге. Оттуда вышел. А там речушка недалеко протекала. Пошли мы в эту речушку. Помыла я ему ноги. Да хоть бы одна кровинка выскочила. Как ни в чем не было! Как шелковое тело.”

Петро Матлаев:” А Он через это поле, когда начинал думать, что надо что-то делать, решил идти на Ростов. И попал на это поле. Так у Него одна была мысль: “Если я не перейду через эти колючки, значит грош цена мне в базарный день”.

Но только когда Он перешел через может быть, это и другое было поле, а может и это было поле. Не знаю я точно. Но, что Он рассказывал, с Его кровь шла ручьем! Так же самое, Он нашел какую-то лужу, обмыл. Как и ничего не стало!”

Люба Матлаева: “Когда-то посадила Леонтьевна там кукурузу. Вот я пришла... Они там тяпают кукурузу. и я пришла, чтобы помогать. А она колючая... А Учитель говорит: “Ну, что, Люба, колется?” Я говорю: “Колется”. - А ее же надо вырвать. Хлеб приготовить надо, чтобы зимой покушать. И Учитель рвет эту траву с Леонтьевной... Леонтьевна тяпкой, а Он - руками. Без рукавиц, без ничего. Рвет и выбирает только будяки. Леонтьевна тяпкой, а Он иде поперед Леонтьевны и вырывает будяки руками.”

Петро Матлаев: "Когда мы в первое время начали ездить это в 60-ые годы, к Нему в Сулин. Мы часто к Нему ездили. И поехали на ГРЭС купаться. А холодно. И на мотоцикле поехало нас пять человек, на одном мотоцикле нацеплялось... Осенью... И вот мы туда поехали, ну все одетые. Учитель посреди всех раздетый, в люльке. Приехали мы на ГРЭС. Начали купаться. Искупались. А там как будто в воде теплее... Но как выскочишь на воздух - во, трясет! Думаю: “Что же я за человек? “Вот Учитель, наверно, не такой?” Когда посмотрел... А Учитель тоже также согнулся, бедняга, также Его трясет, понимаешь!

Я подхожу и говорю: “Учитель, а как на Вас?”-" О, Петро! Да Мне, наверно, холоднее, чем тебе. Если бы Я не ощущал этот холод, если бы Я не понимал этот голод, Я бы давно пропал! Но Я, ощущая холод, начинаю вырабатывать тепло, то есть, согреваюсь. А, если бы Я потерял контроль над холодом, я Бы давно замерз..”.

Вопрос: “ А как вечера Он проводил? Ну когда никуда не уходил, тогда что Он вечерами делал?”

Петро Матлаев: “Любил смотреть телевизор, “Время” обязательно надо посмотреть.”

Валентина Леонтьевна: “Любил мою трепотню...”

Петро Матлаев: “Леонтьевна сказки любила рассказывать, очень много. Любил сказки. Даже много раз заставлял пересказать. Потому что много сказок было таких, великие мудрости лежали в этих. Он как бы сам узнавал, или как бы учился в этом деле. Понимаешь? Потому что эти сказки разгадать не так-то просто... Леонтьевна от щедрой души сильно добре рассказывала.... Она умеет рассказывать, у нее получается".

Валентина Леонтьевна: “Да я хоть не умею, но треплюсь...”

Петро Матлаев:” А Учитель ясно сказал: “Вот, вот ударит гром, осветит молния и укажет Хозяина Природы. А раз, - говорит-, время пришло, то это обязательно будет!” Так что это самое главное, что человечество должно понять такие простые вещи, которые, когда... Бог начал создавать человека с людей. Да люди во веки веков были... это вопрос решенный. А человека, чтоб в нем можно было быть. Вот тогда и получилось все, что человек несостоятельный был... воспринять в себя. Не смог. И от этого, значит, надо было 6 тысяч лет развиваться человечеству для того, чтоб понять то, что началось... То, через что все стало быть, как бы сказать. Это самое главное. Если ты знаешь: ...Куда ты идешь, перед Кем ты стоишь и что ты хочешь. Ясно, да хочешь - не для себя! То тогда это уже не фанатизм. Но, по-моему, и без веры тоже нельзя тут обойтись...

Вопрос очень ясный, что, если фанатик чему-то поверил и не думает головой, а тут же вопрос ставится, что ты должен прежде всего стать Личностью. Осознавши идти и верить. Все скажут, что ты фанатик. Но это не фанатизм.

И если ты пойдешь в дождь, в снег с Сознанием в голове, что ты человек, что ты идешь и просишь, что ты в единении с Природой - все равно ничего не будет! Все равно ты останешься ПОБЕДИТЕЛЕМ!.. Потому что тебя Сама Природа...

...Однажды Учитель шел и такой град выпал, что уже идти нельзя было, такой, столько града выпало. И выходит Он оттуда. Идут люди... вообще незащищенный ничем. Выходит с этого града. Все эти люди до того были удивленные: “Как же так? Как можно выйти оттуда, когда там надо было обязательно погибнуть?”

Нет! Не обязательно погибнуть. Ты не погибнешь, если ты идешь в сознании, что ты идешь с Учителем, идешь с Природой, что ты Человек добра, а не зла, что ты несешь всей Природе и всему человечеству одну ЛЮБОВЬ.”

Валентина Леонтьевна: “Ни ангелы, ни архангелы, - я сама спрашивала- Ни Мать божья, только Единый Сын Человеческий знает Это... Надо поймать и собрать, но, в первую очередь, посеять...

Ни фабрик, ни заводов, ни вертолетов, ни самолетов ничего не нужно. Дак тут же ясно стремление, что человека освобождает Учитель от всех этих неприятностей”.

Петро Матлаев:” А Учитель говорит: “САМОЕ ГЛАВНОЕ НАДО ДЕЛАТЬ”.

Учитель не столько говорил, сколько делал. И показал Своим личным Примером о том, что всему человечеству возможно стать делателем в Природе, то есть не губить, а созидать, творить новое.

А вот этот вопрос, что ты говоришь: “Как же так, что все говорят, как же людям понять?” А людям очень просто. Надо просто смотреть на это, что делается в человечестве. Люди делают, выполняют Советы Учителя, людям хорошо. Становись рядом, делай, и получишь.”

Валентина Леонтьевна:” И не унывай... Приехали мы в Москву, начну с Москвы. И тут Учителя приглашают академики, профессора, ученые. В квартире Дружкина, где Учитель им не отказал. И поехали. Учитель их всех принял. В это время также я, як Он меня научил, обработала всех. И начинается беседа.

Спрашивают у Учителя: “Скажи, пожалуйста, Учитель, а война будет?”- “А до войны что? Ответьте мне, а что будет до войны?

В это время Он говорит: “Да неужели у немца не было ума, не было военсилы, не было у него техники и средств? Все у него было, но не положено от Природы получить в этом им такой бесценный дар. Неужели бы немец не остановился в то время, когда он уже собирался форсировать Волгу?”

Куда нужно было поехать Самому Учителю и мысленно копаться в мозгах Гитлера, чтобы приостановить эту ихнюю затею покорить наш Советский Союз. А если бы немец завоевал Советский Союз, мог бы и он остановиться в таком плане? Он бы потоптом пошел бы туда, где нужно ему было покорить весь земной шар.

Но этот дар не положен, где было все остановлено.

“Дак скажите, мои милые ученые, - я Учителевы слова говорю. - Кто дал право быть хозяином в Природе? Кто вложил это богатство в недра земли, где вы позволяете тащить, быть хозяевами, делать все то, которое привело человечество... к тупику и к гибели человечества, где нет ни одного здорового ребенка на сегодняшний день? Где нет того, чтобы человеку можно было свободно жить. Да как же в этом деле можно согласиться с вами, учеными? Да как же дальше можно продвигаться по этой планете?!”

- Да мы, - говорят ученые, - изучили всех и немецких, и турецких ученых, английских, индийских, американских там, каких их только нету.

- А это разве плохо? Ну и что ж вы там научился и мне хоть немножко.

Вы знаете, все замолчали и говорят: “Наверно, ничего”.

В это время передают по радио... похороны Васильевского.

- Вот все вы здесь ученые высокого звания люди. Скажите, пожалуйста, такую штуку: умер, сожгли, похоронили, привезли горшочек, замуровали в Кремль стены. Так на этом конец? Нет. Такое не может быть в Природе! Каждый за свои поступки встанет и отчитается: как он жил, как прожил. Что он делал и что сделал?

Разве Матушка Земля не страдает, не стонет от наших безобразий? Где Учитель умоляюще каждого просит: “Наведи, ПОЖАЛУЙСТА, ПОРЯДОК В СЕМЬЕ. А потом постарайся научить другого”. Разве Учитель не просит вас: “Да НЕ ОСУДИ ЖЕ ТЫ НИКОГО”. В то время, когда сам имеешь тот хвостик, замоченный как и все”.

Такого положения в жизни быть не может. Разве Учитель не пришел с теми качествами, что был бы мир на Земле, чтоб человек человеку должен быть брат. А у нас на сегодня что? Только я. Я достиг. Я нашел. Я изучил. Я подучил и так далее и тому подобное.

“Дак так люди должны приобрести в себе ЧЕСТЬ, СПРАВЕДЛИВОСТЬ, ЛЮБОВЬ к той жизни, чтобы в то время, когда придет, перемещаться туда, куда это будет нужно. Но Валентина, это еще не сегодняшнего дня. Все это надо заслужить”. Когда Он еще говорит народу: “Человек на сегодняшний день устал сам в себе. Природа на него обращает, на человека, внимание. Ложит его в постель, руки, ноги прибирает к месту, и говорит: “Ты, милый человек, находился уже взад и вперед. Глазами, ушами все ты это сделал. Дак, ложися, милый мой, и отдыхай, а новая, небывалая жизнь по Природе придет.“

И под этим солнцем встанет на ноги Человек и будет присматриваться ко всему тому, что ему Природа приготовила ТАКОЕ БОГАТСТВО, ЧТО ЧЕЛОВЕК НИКОГДА ОБ ЭТОМ И НЕ ДУМАЛ.

Но мы, люди, об этом ни чем не хочем понять. А в Природе - вода, земля и воздух несет человечеству, где разрастается это богатство и все расцветает как на дереве весною цветок.

“Куда мы, - говорит, - гоним свою молодежь? Да мы гоним свою всю молодежь в бой, чтобы молодежь своею наукою достигла тех целей воевать с Природой. Но молодежь все равно на сегодняшний день ожидает того момента, где бы пойти по делу Учителя того, который он несет человечеству”.

Поступил такой вопрос: “А вдруг Учителю не поверят и не пойдут за Ним?”

А Учитель эти права ни от кого не отбирает. Пожалуйста. Путей много. Учителей много. Своеячеств очень много. И все только - “я”. И другого никак у нас на сегодняшний день не может быть. Каждый хочет выставить, что мое самое лучшее. А от того, кто другой, увидел, что лучше не отбираются права. Пожалуйста.

Когда мы поехали на Чивилкин Бугор было очень холодно. Марк Иванович имел терпение. Уже было 8 суток. И там была такая погода тут и замерзает, тут и проваливается машина, пихать надо. Позамерзали, а он и говорит:

- Учитель! Вот тэ хата стоит... Давай...мы ее достроим, там будем хоть греться. Уже ж замерзли.

И я там была. И я замерзла, также, яки все. И Учитель также замерз. А Он говорит:

“МАРКА, ДА НЕУЖЕЛИ УЧИТЕЛЬ 50 ЛЕТ ПРОШАГАЛ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБ МЫ НА ЧИВИЛКИНОМ БУГРЕ СТРОИЛИ ДОМА? Такое положение быть не может! Нам надо вот эта КОЛДЫБАНЯ и вот этот БУГОР, чтобы подошел человек, окунулся в Колдыбани вышел, поклонился Бугру. И ЭТА МОЯ МЫСЛЬ ПРИШЛА УЖЕ ПОТОМ, КОГДА ОТЕЦ МНЕ ПРЕПОДНЕС ЭТОТ ЧИВИЛКИН БУГОР.”

Кто такой Его отец, в каком плане? Не знаю... “И так Марка с этими домами на Чивилкином Бугру успокойся!”- “Ну, чи, так, то и так, Учитель.”

Есть у нас Учитель. И кроме Учителя на Земной коре никого не было и не будет! Как Учитель говорит: “КАК БЫ КОМУ НЕ ХОТЕЛОСЯ ЧТО-ТО ЗАИМЕТЬ, НО, КАКОЙ БЫ ОН ДЕЛЕЦ НЕ БЫЛ, И БЕЗ УЧИТЕЛЯ, И БЕЗ УЧИТЕЛЕВА НИ ОДНОЙ ГОРСТИ НИГДЕ, НИЧЕГО НЕ ВОЗЬМЕТ”.

Страдалец, бедный человек, заболел. Знаю о своем меньшем брате, хоть нас и 17 было. Он, Паня, - у нас любимый. Что мы только не делали. Но души, веры к Учителю то у него не было, нет.

А Он говорит: “Валентина, да ничего же не поможет: Души, сердца, любви и дела нет, да ничего же не будет”. Так, что каждый страдалец, кто бы он не был душою, сердцем, любовью и надеждой обращаться только к нашему неумираемому Учителю. И больше никуда.

“Да я же сам поразвязываю гипсы, где человек пойдет. Да я же сам открою тюрьмы, и в первые двери войду в больницы, а во вторые выведу всех страдальцев, которые там на очереди помирать... Но они не умрут, а будут жить. Но на это ПРИДЕТ ВРЕМЯ”.

Как говорят другие, под соусом Учителя ни веры, ни Сознания, ни понимания. А лезут, что мы с Учителем, мы “Ивановцы”, мы открыли там то, а там вот то-то. Там получилося, там разлучилося, так далее, и тому подобное. Нет. Не так. Надо пронизать в свою душу, в сердце Дело Учителя и признать, что на земной коре есть только Один Единственный! Как та старушка из Магнитогорска, узнавши, что среди человечества есть такой человек - Учитель, покоритель Природы, Который несет Жизнь, а не смерть человечеству. Она была слепая, веки закрыли ее глазки. Пришлось ей писать письмо Ему. Где она Его умоляюще просит открыть ей глаза. Он ей дал ответ, сделать что нужно: не простужаться и не болеть. Где она подняла веки эти и стали ее глаза смотреть. Как это и положено, где она пишет, что я стала человеком среди народа. И закричала на весь мир:

- ДА ТЫ ЖЕ ЕСТЬ СВЕТИЛО ВСЕХ СВЕТИЛ ЗЕМНОГО ШАРА! ДА ТЫ ЕСТЬ СИЛОВАН ИЗ СИЛОВАНОВ ВСЕГО НАРОДА! ДА ТЫ ЖЕ ЕСТЬ ПОБЕДИТЕЛЬ ПРИРОДЫ И БОГ ЗЕМЛИ!!!”

Примечание. Цифрами в круглых скобках обозначены источники использованных материалов. Их перечень в конце книги.

1 - Уточнение редактора